Ржавое море

Наконец, я поняла, что за тень я видела. Ребенок, слабый, истощённый и больной. Лицо бледное, измазанное грязью, вместо одежды какие-то лохмотья. Девочка. Я узнала её раньше, чем она выступила из тени под пляшущий свет пламени. Она стояла и смотрела прямо на меня, глаза полны ужаса, лицо блестело от пота. Затем она исчезла в потоках огня, её тело расплавилось, кости почернели. «Мамочка!» — успела крикнуть она в ночи.

— Хрупкая?

Я повернулась. Торговец положил руку мне на плечо и смотрел прямо в глаза.

— Ты как? — спросил он.

Я кивнула и стряхнула его ладонь.

— Нормально, — ответила я.

— Все готовы.

Я обернулась и снова посмотрела на здание, но ребенок исчез. Из дома на улицу вылетали тучи золы и пепла. Я надеялась, что моя тень улетела вместе с ними, далеко-далеко, туда, где и должны храниться подобные воспоминания.

— Идём, — сказала я.

Торговец кивнул. Этот гад всё понял. Не мог не понять. Он уже видел это прежде, равно как и я. Я схожу с ума. Вопрос в том, когда я перестану отличать правду от вымысла, реальность от воспоминаний?

Мы скрылись в клубах дыма — Герберт впереди, мы с Торговцем в арьергарде — и на полусогнутых направились на запад, используя любое укрытие, чтобы не оказаться на виду. 12 км/ч, по моим расчётам. Быстрее не получалось. Я выбрала направление строго на запад, прямо на Айзектаун. Нам понадобится каждая минута, которую мы сможем сэкономить на этом пути.

Я знала эту местность, бывала тут не раз, пока она не стала слишком опасной, но я надеялась — и, честно сказать, рассчитывала, — что Мурка действительно настолько безумен, как кажется с виду. Его безумие означало, что доверять ему нельзя, но также это означало, что он должен знать самые опасные места, и, в конце концов, если он оправдает доверие, можно будет подумать над его починкой. Так что, пока его сумасшествие направлено на разъёбывание фацетов, я могла с ним мириться. Но если под этим раскрашенным корпусом проснётся что-то иное, я вырублю его безо всяких сожалений.

— Сколько уже? — спросил Торговец.

— Сколько, что? — переспросила я, прекрасно понимая, о чём он.

— Как давно ты видишь то, чего не видят другие?

— А тебе какое дело?

— Такое, что какое-то время мы должны заботиться о выживаемости друг друга, поэтому мне интересно, сколько тебе ещё осталось.

— Я всё контролирую, — сказала я, скорее, испуганно, чем раздражённо. Я не собиралась развивать эту тему, но тот факт, что он заметил перемены, говорил о том, что они зашли дальше, чем я думала. Сколько я пялилась в это воспоминание?

— Ага, но сколько ты ещё продержишься?

— На пару дней меня ещё хватит.

— Ты понимаешь мою озабоченность, — горько произнёс он.

— Думаешь, я вырублюсь, когда начнется заваруха.

— Нет, — ответил Торговец. — Это беспокоит меня меньше всего.

— Что же тогда тебя так беспокоит?

— Ты дохера всего повидала, Хруп.

— Даже не пытайся вообразить то, что я видела или не видела.

— Ты кое-что повидала. И увязла в этом. Я это отлично знаю.

— Это лишь сделало меня сильнее.

— Это меня и беспокоит. Когда ядро начинает барахлить и выуживать старые воспоминания, выдавая их за реальность…

— Я знаю, как это происходит.

— Ага, и если ты начнёшь обращаться к старым довоенным временам, когда была счастлива со своим владельцем, то круто. Замечательно. Самый лучший вариант. Но если ты начнёшь вспоминать войну, начнёшь возвращаться к тем делам… хули мне тогда делать? Что если я не смогу тебя переубедить? Что если ты возомнишь себя 25 лет назад с винтовкой в руке, а перед тобой окажется стая грязных обезьян? Что мне делать, если ты начнёшь говорить о войне и направишь своё оружие против нас?

— Тогда вали меня, — сказала я. — Если не сможешь переубедить — вали.

— Вот так просто?

— Вот. Так. Просто.

Почему я так сказала? Почему, блядь, я так сказала? Я только что выдала ему карт-бланш на моё убийство и возможность забрать все необходимые ему детали… зато прозвучало сурово. Блин. У меня реально едет крыша.

— Ну и? Давно?

— Несколько часов. А ты?

— Несколько дней. Сначала начал ловить что-то краем глаза. До сих пор не понял, что именно. Просто какие-то кровоточащие останки.

— Я буду наблюдать.

— Окажи услугу, — сказал он. — Сначала поговори со мной. И если будешь стрелять, целься в оружие.

— Сделаю, всё, как надо.

— Об этом и прошу.

Какое-то время мы шли в полной тишине, я думала о том, что было бы неплохо, чтобы он свихнулся первым. Думала о том, куда лучше целиться, чтобы не задеть его ядро или другие ценные детали. Было сложно.

— Так, что ты видела? — спросил он, прерывая ход моих мыслей.

— Это тебя не касается.

— Просто проверяю.

— Что проверяешь?

— Именно это. Момент, когда ты станешь честна со мной, будет означать, что ты — это уже не ты.

Он ускорил шаг и оторвался вперёд, оставив меня в одиночестве. Впереди, выглядывая из-за клубов дыма, виднелось звёздное небо. Столь необходимое нам прикрытие заканчивалось, и если кто-то сверху за нами наблюдал, лучшего шанса нас обнаружить ему не представится.