Ржавые паруса

Пошатываясь, управляющий Хаабо миновал ряды шлифовальных станков в опустевшей мастерской и выбрался наружу, к безжалостному в своей ослепительности дню. Донимавшая таульгар чесотка, казалось, теперь угнездилась под черепом, разъедая не кожу, но самый мозг. Больше всего на свете Боумантессе хотелось оказаться где-нибудь подальше от стенающего жерла Хаабо. Погрузиться с головой в проточную воду, чистую и прохладную. Закрыть глаза, ощутить, как очищаются забитые удушливой пылью жабровые щели. Забыть Лаймерину как страшный сон. Забыть приходящих из леса чудовищ и выпачканный в крови хумансоо кварцолит. Пусть за ним потянется дурная слава не справившегося с возложенными обязанностями, неважно. Только бы вырваться отсюда.

— Вы остаться, мы уходить! Пусть вы умирать, мы уходить!..

Лаймеры. Приземистые, длиннорукие, в своем развитии едва достигшие нижней границы Индекса Разумности и порой до смешного смахивающие повадками на хумансоо — как отражение в кривом зеркале. Трусоватые и боязливые, лаймеры доселе держались в стороне, хороня своих мертвецов и таясь в ненадежном укрытии травяных хижин. Но сейчас они толкались вокруг пятого барака, вибрирующе вереща, толкаясь и размахивая конечностями. Возвышаясь над крикливой, пестрой оравой, таульгар отчаянно пытался найти подходящие слова и сознавая бесполезность своих намерений. Лаймеры плохо понимают рог-спик и совершенно не воспринимают логические доводы.

Хумансоо, первыми высадившись на планете и обнаружив месторождения кварцолитовых жил, по своей извечной привычке частью подкупили, частью запугали местные племена. Устрашенные видом звездных фрегатов и мощью огнестрельного оружия, соблазненные крепким алкоголем с Альтерры и дурманными шариками кеттиля, лаймеры стали легкой добычей. Убедившись, что туземцы не воинственны и не представляют угрозы, хумансоо быстро нашли им применение в качестве рабочей силы на руднике. Формально туземцы считались наемными рабочими, им даже выплачивалось скудное жалованье... но все отлично понимали, что аборигены — дешевый расходный материал, корм для ненасытной глотки Хаабо. Такова была политика компании, и Боумантессе не намеревался ее оспаривать. Великая Таульга в период экспансии творила вещи куда худшие, чем привлечение глуповатых аборигенов к тяжелым физическим работам в обмен на символическую плату.

В первые же дни службы на Лаймерине майор Шолто настойчиво предлагал обнести рудник несколькими рядами колючей проволоки и держать туземцев, как он выразился, в ежовых рукавицах. Управляющий не очень понял, зачем шить рукавицы из мелкого насекомоядного зверька, и сослался на постановления Комитета Межрасовой Гуманности и необходимость постоянно следить за сохранностью ограждения. Шолто с сожалением простился с идеей огораживаний, но с его молчаливого одобрения блюстители третировали лаймеров при всяком удобном и неудобном случае, а порой совершенно без повода. Дескать, туземцы поголовно склонны к безделью, пока стрекалом под зад не ткнешь — с места не сдвинется...

Но Шолто нет под рукой, лаймеры в кои-то веки решились возмутиться, с паникующих блюстителей станется в целях наведения порядка открыть стрельбу по туземцам.

— Никто не умрет, — рявкнул таульгар, с трудом перекрывая общий галдеж. — Опасные животные убиты! Убиты, вы меня понимаете или как? — он с облегчением заметил подпрыгивающий над головами лаймеров длинный шест, на криво изогнутом конце которого болтались гроздья высушенных и ярко раскрашенных стручков. Палка символизировала некое подобие скипетра власти и являлась неотъемлемой частью облика Рафихаши, то ли избранного, то ли самовольно назначившего себя старейшиной над лагерем туземцев. Рафихаши исполнял эту должность еще при прежнем управляющем и достался Боумантессе вместе с прочим имуществом.

Бодро колотя палкой по головам и плечам взвизгивающих соплеменников, пожилой лаймер протолкался вперед, встав напротив Боумантессе. Управляющего всегда немного удивлял его наряд — позаимствованный у хумансоо старый рабочий комбинезон, оборванный и обтрепанный, зато обильно расшитый множеством ярких лоскутков. Коричневая кожа, выдубленная солнцем, дождями и ветрами, несколько залихватски торчащих седых прядей над лысой макушкой, маленькие выкаченные зенки, как у бушалаго, искривленный позвоночник и пронзительный голос — таков был глава поселения аборигенов. Обычно появление Рафихаши сулило неминуемый скандал, но сейчас Боумантессе почти обрадовался старому крикуну:

— Рафихаши! Ну, наконец-то! Растолкуй своим собратьям — бояться совершенно нечего. Вы в полной безопасности. Расходитесь по местам, мы все больше выбиваемся из графика!