Ржавый капкан на зеленом поле

И снова сюрприз. В самый последний момент, без моего ведома, Инга взяла документы из радиотехнического и «перебросила» в педагогический, на иняз…

Ошибся я и теперь, когда решил, что наши небогатые запасы валюты находятся под угрозой. Джинсовая лихорадка не продолжалась и суток. Инга сходила с Эллен в бывший кайзеровский дворец на бульваре Ринг и увлеклась… историей династии Габсбургов.

Два дня подряд, с утра до вечера, бегала она по их бывшим дворцам, а ныне музеям. А затем на вполне сносном немецком, более чем приличном для второкурсницы иняза, изводила своими бесконечными расспросами моих австрийских приятелей – Вальтера и Эллен. Вальтеру, естественно, доставалось больше: как-никак профессор-историк, хотя и специализировавшийся главным образом на историографии – науке, изучающей не столько само прошлое, сколько развитие знаний о нем.

На третий день после нашего приезда рано утром Вальтер перевез меня с Ингой на новенькой спортивной «шкоде», которой он очень гордился, сюда, в квартиру своего сослуживца; тот очень кстати отправился со всей семьей на летний отдых в горы, разрешив Вальтеру поселить нас у себя.

Квартира была шикарной: в самом центре, четыре комнаты, все окна выходят во двор, так что одуряющий городской шум сюда не проникает. Но Инга почувствовала себя задетой и принялась злословить:

– Это он специально, чтобы от меня отделаться. Что у него ни спросишь – «точно не помню, посмотри энциклопедию»!

– Ну и что?

– Я же его компрометирую, неужели не понятно? Все-таки профессор.

Пришлось ее разочаровать; она явно преувеличивала значение своей персоны. Прошлый раз, несколько лет назад, когда я приезжал в Вену один, Вальтер тоже, как и теперь, устроил меня в пустующей квартире своего знакомого. Не очень-то привычно: у нас гостей принято поселять у себя. Поначалу даже кажется обидным. Но потом сам приходишь к выводу: так удобно и рационально. Образ жизни Вальтера, как у большинства венцев, не совпадает с нашим.

Если даже Вальтер втайне и лелеял надежду отделаться от настырной Инги, то его расчеты никоим образом не оправдались. Ведь в ее распоряжении оставался телефон.

Напрасно я уговаривал дочь не звонить Редлихам:

– Вальтер работает. Ты помешаешь.

– Нужен он мне очень, этот твой сухарь! Я не ему – тете Эллен!

– Ты и ей надоела своими Габсбургами.

– Ничего подобного! Она рада моим звонкам.

– Ты так думаешь?

– И думать мне нечего. Она сама говорит.

– Из вежливости.

– Отец, отец! – Инга укоризненно качала головой. – Они, в отличие от тебя, нисколько не закомплексованы. Надоест – так и скажут прямо: надоело!

Вот и поговори с ней!..

Я все еще сидел на краю ванны, никак не решаясь расстаться с влажной прохладой. По обрывкам телефонного разговора, доносившимся в ванную, было совершенно понятно, о чем идет речь. Инга въедливо выспрашивала подробности о Шенбрунне. Бедная Эллен! Опять Габсбурги – дворец Шенбрунн, их летняя резиденция.

Но вот Инга обратилась через коридор ко мне:

– Отец, ты готов?

– Сейчас! Осталось только обтереться… Фу, черт! Инга, поищи, пожалуйста, мохнатое полотенце. Оно, кажется, лежит на кровати.

Она сбегала в спальню, кинула мне в ванную полотенце и снова вернулась к телефону:

– Тетя Эллен, он уже идет, еще несколько секунд… Вот, появился! – И протянула мне трубку: – У них линия немного барахлит, не обращай внимания.

– Алло, это ты, Арвид? – Мягкий бархатный голос Эллен перекрывал пискливые прерывистые гудки. – Оказывается, я обещала девочке завтра после работы поехать с ней в Шенбрунн. А у нас на заводе должно быть профсоюзное собрание, я совсем упустила из виду. Может быть, выберешься ты?

– Не могу, у меня программа. – Я не на шутку разозлился на предприимчивую Ингу. – Посещение общества «Восток – Запад».

– Тогда пусть девочка едет сама. Это не слишком сложно. Экскурсионные автобусы с гидами отходят прямо от оперы. Каждые полчаса.

– Хорошо, обдумаем на семейном совете… Как Вальтер?

– Немного лучше.

Вальтер уехал от нас утром с сильной головной болью. Он даже опасался, что не сможет вести машину – такое уже случилось однажды. Последнее время голова у него болела довольно часто, и это тревожило их обоих.

– Привет ему, когда увидишь…

Тяжеленная трубка сама выскользнула из руки и брякнулась на уродливо вытянутый рычаг, высоко торчавший над деревянной резной коробкой с рукояткой для вызова. Декоративной, разумеется. Сюда же, в стенку коробки, был врезан наборный диск.

– А теперь…

Инга подняла вверх руку – внимание! – и включила необычной формы магнитофон, лежавший на столике рядом с телефонным аппаратом. Тотчас же раздались вызывные гудки.

– Что это?

– Автоответчик. Может провести за тебя разговор по телефону… Живут же люди!

Что-то щелкнуло. Пленка зафиксировала, как на другом конце провода сняли трубку.

«Квартира Редлих», – услышал я голос Эллен, перебиваемый частыми гудками.

«Это я, тетя Эллен».

«А, Инге, – Эллен называла мою дочь на немецкий манер. – Рада тебя слышать».

«Рада слышать»… Я взглянул на Ингу. Она озорно высунула язык: мол, что я говорила? Кто из нас прав?

«Я перезвоню, что-то мешает».