Ржавый Рыцарь и Пистолетов

Простите, — улыбнулась в ответ девушка, — я не утверждаю, что нужна только коммерческая литература, или, как вы изволили выразиться, «литературная жвачка». Я полагаю, что всякая литература нужна, и массовая, и элитная. Но массовую необходимо поднимать на более высокий уровень, а элитная не должна становиться уделом кучки заумных интеллектуалов. По-моему, нет плохих или хороших жанров. Есть просто хорошая" или плохая литература, независимо от того, массовая она или, как вы говорите, настоящая. Согласитесь, Пушкина читает вся Россия, его книги расходятся массовыми тиражами, выходит, он тоже коммерческий автор?

— Не путайте, голубушка, божий дар с яичницей! — Зоболев уже не скрывал, что изрядно разозлился. — Вашему поколению homo novus [6] все в этом мире необходимо усреднить, подровнять, подогнать под некое среднеарифметическое, среднестатистическое сознание! По-вашему, это и есть цель, к которой должна стремиться наша литература?

— Господи, — покачала головой ведущая, — в какие дебри вы повели! Единственное, о чем я хотела сказать, что книги, рассчитанные на массового читателя, должны быть написаны не менее хорошо и ответственно, достойным русским языком и отражать нашу, а не слегка переиначенную западную действительность. Именно этим всегда славилась русская литература. — Ведущая мило улыбнулась. — Еще я пыталась выяснить, и вы пока не ответили на мой вопрос: легко ли пробиться талантам из провинции в столичные издательства? Напоминаю, у нас в Краснокаменске это пока удалось только Дарье Княгичевой.

— Ну, про Княгичеву и ее таланты мы помолчим, — Зоболев, точь-в-точь вздорная приподъездная старушка, поджал губы. — Во-первых, у нее была мощная протекция со стороны Арефьева, во-вторых, ее амуры со Свиридовским и генералом Макаровым… Сейчас уже не секрет, что именно они помогли Княгичевой издать ее первые книги. Говорят, что покойный Павел Аркадьевич (Зоболев перекрестился при этом, а Даша едва сдержалась. чтобы не выругаться матом) охотно выделял огромные суммы на издание ее романов, да и реклама тоже сыграла свою роль. Наверняка известные всем рекламные клипы тоже были сняты на деньги ее влиятельных друзей. Вот вам формула успеха Дарьи Княгичевой. Не талант, а деньги, прибыль — главный двигатель в современной, так называемой литературе…

На этом ядовитом выбросе Даша выключила телевизор. На душе было гадко и муторно, словно наглоталась помоев. Вот и спасай критиков от простуды! За ее же сотняги да еще поелозили мордой по лавке. Конечно, можно подать на Зоболева в суд за явную брехню с экрана! Ведь не составит труда доказать, что ни Арефьев и тем более Паша здесь абсолютно ни при чем! А Макаров появился в их городе, когда на ее счету были уже два изданных в Москве романа.

Тут она внезапно вспомнила немного переиначенный анекдот, который ей рассказал в коридоре издательства один из собратьев по перу, роман которого Зоболев обозвал «кабачковой икрой». Собрат намек понял, сильно оскорбился, и вся его злость вылилась в этот анекдот. «Дашка, представь, что ты агент ЦРУ в роли шеф-повара на банкете в честь Саддама Хусейна, Муамара Каддафи и этой сволочи Бен Ладена. В последний момент между ними затесался Педикула. А у тебя в кармане только три таблетки цианистого калия. Кого бы ты отправила на тот свет в первую очередь?» — «Чтобы действовать наверняка, я бы все три подложила Аристарху, — засмеялась Даша, — но у него желудок бронированный. Яд не поможет». — «То-то и оно! — обиженный Зоболевым собрат мечтательно посмотрел в потолок и сладострастно усмехнулся. — Я бы поступил по-другому: подсунул таблетки ему в карман, а потом шепнул бы этим бешеным арабам, что он хотел их отравить. Представляешь, они сначала вырвали бы его поганый язык, затем сварили б живым в масле и только потом отрубили его плешивую башку. Я слышал, Усама Бен Ладен разделался так с одним своим бывшим приятелем…»

Даша покачала головой. Иногда ей тоже хотелось расправиться с Педикулой. Раздавить его танком или посадить на раскаленную плиту. Но этого она себе не могла позволить по той причине, что чтила Уголовный кодекс. Хотя утопать в судебных тяжбах даже во благо истины тоже не хотела. Зачем оправдываться и доказывать очевидное? Трясти бумагами всякий раз, когда тебя обольют грязью? Нет, если оправдываешься, значит, чувствуешь за собой вину. А она никакой вины за собой не чувствовала, потому что действительно шла в гору без страховки.

Первый свой роман она писала втайне от всех, даже от Дмитрия Олеговича, опасаясь его обвинений в том, что решила пойти по пути наименьшего сопротивления. Печатала украдкой от мужа, прятала папку с рукописью в сейфе на работе, но писала с таким небывалым увлечением, так была счастлива, что вокруг зашептались, уж не влюбилась ли Богатырева случайно, ведь ее глаза светились тем необыкновенным светом, который с первого взгляда выдает влюбленных.