Ржев – Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина

«После смерти И. В. Сталина, – вспоминает маршал Г. К. Жуков, – появилась некоторая неясность, кто же все-таки является автором плана такого значительного по своим масштабам, эффекту и результату контрнаступления?.. Главная роль принадлежит Ставке и Генштабу. Еще раз повторяю: Ставке и Генштабу». (Выделено мной. – В. М.) [ 11]

Стоит вновь напомнить, что в то время роль советской Ставки выполнял, по сути дела, сам Сталин. Ведь у нее не было никакого отдельного рабочего коллектива как такового. Не проходили, например, с нужной периодичностью заседания. Генштаб был рабочим органом Ставки и оставался под строгим присмотром Верховного главнокомандующего. Даже Жукову было строжайше запрещено использовать в своих целях генштабовских специалистов, не считая других военачальников, кроме, правда, генерал-полковника А. Василевского, как известно, ставшего с 26 июня 1942 года начальником Генштаба Красной армии.

Неприятный разговор с Верховным, приведенный выше по воспоминаниям Конева, хорошо подтверждает ту мысль, что финальную часть триединого стратегического замысла Ставки ВГК Верховный сразу планировал под Сталинградом. Но никак не под Ржевом. Этот их диалог можно воспринимать, возможно, еще как попытку Сталина проверить свое решение передислоцировать войска с Западного и Калининского фронтов под Сталинград. Оказалось, что такой маневр делать нельзя ни в коем случае. К чести Иосифа Виссарионовича, он не настоял на своем желании помочь сталинградцам за счет фронтов западного направления, а вновь, в который уже раз, принял сторону своих главных военных советников.

Но вот что интересно. Второй человек по должности в вооруженных силах СССР, Г. К. Жуков, почти ничего не говорит в своих трудах о важной операции «Марс», за успешное проведение которой он отвечал перед Ставкой персонально и которая началась 25 ноября решительным наступлением частей Западного и Калининского фронтов. Вот, к примеру, его строки из второго тома «Воспоминаний и размышлений»:

«28 ноября 1942 года я находился в штабе Калининского фронта, где обсуждал с командованиемпредстоящуюнаступательную операцию. Поздно вечером мне позвонил Верховный и спросил, знаком ли я с последними данными об обстановке в районе Сталинграда.

Я ответил утвердительно. Тогда Верховный главнокомандующий приказал подумать и доложить ему соображения по ликвидации немецких войск, окруженных под Сталинградом». (Выделено мной. – В. М.) [12]

Обратим внимание на слово «предстоящую». Ведь в это время, с 25 ноября, уже вовсю шла чуть задержавшаяся после «Урана» (19 ноября) операция «Марс», тогда как тот, кто был ее руководителем – генерал армии Жуков – только с 28 числа того же месяца, как он пишет, лишь «…обсуждал» ее! На что рассчитывал Георгий Константинович в исторической перспективе? На то, что исследователей, возможно, как и его, не допустят до засекреченных архивов по операции «Марс»? Что военные цензоры также не дадут историкам говорить всю правду об этой операции, а посему прославленному маршалу приходилось вынужденно наводить тень на плетень?

Выводов из такого положения напрашивается несколько: или он описал то, что вспомнил, не обращаясь к хронологии и документам, и поэтому поневоле появились такие как минимум непонятные хронологические нестыковки. Или он сознательно не захотел писать о своей незнаменитой войне под Ржевом, а пробелы в повествовании «заштопал» очень небрежно. Поэтому Жуков говорит об операции «Марс» как бы иносказательно, в общих чертах. Она ведь действительно началась 25 ноября 1942 года.

В данной книге речь о ней подробнее пойдет в следующей главе. Ныне эта операция по большинству параметров уже не секретна, кроме того, что мы, к сожалению, пока не знаем более подробно о радиограммах «Макса» после его шифровки от 4 ноября 1942 года, которые он пересылал немцам, и о том что он в них сообщал в 42-м году.

Думается еще, что молчит о «Марсе» Георгий Константинович не случайно. Наверное, нужно согласиться с тем, что он, как говорят, ни сном ни духом не знал о радиоигре, которую вел в операции «Монастырь» с Гитлером советский Главковерх. А Жуков так и остался в неведении о действенной работе «Макса», полагая, что в наступлениях против генерал-полковника Вальтера Моделя Жукову больше всего мешали обратные скаты тех невысоких гор, которые были под Ржевом, на которых немцы предварительно строили свои оборонительные рубежи.