«С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953 гг

По экономике надо сразу отменить избыточные проэкты [450]. Татарский туннель, Туркменский канал обязательно [451]. Кольская химия тоже подождет [452].

Теперь по всем линиям только успевай. Кобы нет, не спрячешься.

1/IV-53

Официально направил записку Георгию по врачам.

Специально поставил дату 1 апреля. Говорят, это день дураков. Пусть радуются.

Комментарий Сергея Кремлёва

Стало общим местом мнение, что все реабилитационные процессы марта-апреля 1953 года и прежде всего пересмотр «дела врачей» и «мингрельского дела» — это инициатива Л.П. Берии. Но вот извлечение из неправленой стенограммы выступления Хрущёва на июльском 1953 года Пленуме ЦК КПСС, который стал партийным судом над Берией.

Хрущёв тогда говорил (скорее, впрочем, в запале проговаривался):

«Если взять поздние вопросы — врачей, — это позорное дело для нас, это же липа. Если взять мингрельское дело, грузинское дело — это же липа…

( Выпускаю несущественный для анализа абзац. — С.К.)

…Интересная такая деталь, я обратил внимание. Я считаю позорное дело с врачами, грузинское дело — это позор. Мы, члены Президиума, между собой несколько раз говорили, я говорил Лаврентию. Я получил письмо в ЦК, конечно, от генерал-полковника Крюкова и Жуков получил это письмо. Я показал Президиуму ЦК, нужно рассмотреть…» и т. д.

А вот как выглядит это же место речи Хрущёва в официальном стенографическом отчёте о Пленуме, рассылавшемся «на места»:

«Если поднять дела МВД и МГБ как групповые, так и индивидуальные и посмотреть их, то встретим немало дутых дел. Возьмите дело «врачей-вредителей». Это позорное дело для нас. Мингрельское дело в Грузии — тоже липа…

( Выпускаю несущественный для анализа текст, включающий кроме выпущенного абзаца также позднейшую перекомпоновку еще одного абзаца. — С.К.)

…Обратите внимание на такую деталь. После опубликования сообщений о позорном деле «врачей-вредителей», о таком же позорном грузинском деле мною было получено в ЦК письмо от осужденного на 25 лет генерал-полковника Крюкова…» и тд.

Как видим, из официальной стенограммы выпали важнейшие слова Хрущёва, где он проговорился, а именно: « Я считаюпозорное дело с врачами, грузинское дело — это позор. Мы, члены Президиума, между собой несколько раз говорили, я говорил Лаврентию…»

Почему же эта важнейшая фраза была опущена?

Не потому ли, что Хрущёв в ораторском пылу проговорился о том, что фактическая, а не официальная инициатива прекращения «дела врачей» шла не от Берии, а от него — Хрущёва?!

Запись в дневнике Л.П. Берии от 1 апреля 1953 года подтверждает, что реабилитационная инициатива в «деле врачей» исходила не от Берии, а от самого Хрущёва.

Что оставалось делать Берии в ситуации, которая была реально опасной для любого члена руководства, который немедленно продолжил бы линию Сталина, в том числе в «деле врачей»? Берия уже знал, что Сталин был убит, отравлен. Кто мог гарантировать, что та же судьба не постигнет Берию, если он не «прислушается» к словам того же Хрущёва?

Позволяет прояснить суть дела и, так сказать, расставить приоритеты реабилитационных инициатив и следующее место из второго «письма из бункера» Л.П. Берии Маленкову, написанное 1 июля 1953 года, уже после ареста: «В соответствии с имеющимися указаниями ЦК и Правительства, укрепляя руководство МВД и его местных органов, МВД внесло в ЦК и Правительство по твоему советуи по некоторым вопросам по совету т. Хрущёва Н.С.( выделения жирным шрифтом мои. — С.К.) ряд заслуживающих политических и практических предложений, как-то: по реабилитации врачей, реабилитации арестованных по т. н. называемому мингрельскому национальному центру в Грузии…» и т. д.

Как видим, и здесь речь об инициативе Хрущёва и Маленкова.

Но приписывают инициативу этих потрафляющих «демократам» инициатив почему-то Берии.

3/V-53

Взял свои записки по привычке, но уже не тянет. После смерти товарища Сталина тяжело, но то стало легче, что оглядываться не накого (так в тексте. — С.К.). Как хочешь, а надо все решать самому.

Решаю. Смотрят кисло, но соглашаются. А времени нет.

Говорил с Георгием. Надо много менять. Коба хотел, не успел. Надо нам. А он как то вяло.

Говорю ему, слушай, Георгий, русский народ у нас вроде главный, а на самом деле его положение хуже других. Коба это понимал, и мне говорил еще когда на Кавказе работал. Вся тяжесть на русском, у него и климат самый неудобный. На Украине легче, сытнее.