«С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953 гг

Ещё неделю назад смысл жизни Берии наполняли задачи Сталина. Пусть Берия не всегда со Сталиным соглашался — особенно в последние годы, пусть он про себя считал, что во многих отношениях разбирается в ситуации — особенно в части конкретной экономики — лучше Сталина, но Берия всегда и в любой ситуации отдавал себе отчёт в том, что в жизни страны присутствует высший авторитет. И если ты сумеешь убедить или переубедить товарища Сталина, то все твои замыслы и решения далее будут воплощаться в жизнь если и не автоматически, то и без особых препятствий.

Твори, выдумывай, пробуй!

И вот теперь он, Лаврентий Берия, впервые оказался наедине с ситуацией и наедине с тревожным будущим.

Сталина в этом будущем уже не было. Была держава, были её повседневная жизнь и историческая судьба. И была группа людей, уже от действий и воли которых, а не от воли и действий Сталина, зависели повседневная жизнь и будущая судьба миллионов жителей СССР, а по большому счёту — и миллиардов жителей всего мира.

И в этой группе, не насчитывавшей и десятка человек, он, Лаврентий Берия, мингрел 54 лет от роду, был не просто наиболее деятельным, энергичным и компетентным, но — если вдуматься — единственным по-настоящему деятельным, энергичным и компетентным человеком.

Но если Сталин был для своей «команды» бесспорным высшим авторитетом, то Берия для «команды» Сталина не только не был бесспорным авторитетом, но для большинства из неё он вообще не был авторитетом. Его рассматривали в лучшем случае как равного среди равных. Да и то далеко не все.

Молотов, например, явно считал, что Коба его рано сдал в тираж и недооценил. Маленкова тоже не могла — по крайней мере где-то внутри — не раздражать естественно лидерская натура Берии на фоне собственной исполнительской натуры.

Сталин был вождём, а Берия после его смерти не мог считать себя даже первым среди равных. Он не мог стать первым уже потому, что не был великороссом, славянином. Уже поэтому первой фигурой страны был сделан Маленков. Берия заранее соглашался с этим. Потому что лишь товарищ Сталин мог бы освятить своим авторитетом и мнением выбор в пользу Берии.

Но Сталин был мёртв. Берии не приходилось сомневаться, что Сталин пал жертвой заговора. Но чьего точно? Ведь Сталин был убит не явно — что могло бы, во-первых, мобилизовать руководство и страну, а во-вторых, дало бы возможность быстро нейтрализовать и наказать убийц.

Сталин был убит исподтишка, убит так, что, с одной стороны, его смерть вела к растерянности руководства и страны, а с другой стороны, была предупреждением для тех, кто хотел бы продолжать дело Сталина.

И теперь ему, Лаврентию Берии, мингрелу 54 лет от роду и самому великому управленцу XX века, надо будет довольствоваться ролью не юридически ведущей, а подчинённой. И довольствоваться такой ролью в среде, над которой он естественным образом возвышался.

Причём, даже если его коллеги по управлению государством и понимали, хотя бы про себя, что Лаврентий сильнее и умнее их, они не были готовы признать это открыто.

Маленков оказывался в стране без Сталина фигурой вынужденного усреднения. Он объективно был не более чем равным среди Булганина, Кагановича, Первухина, Сабурова, Пономаренко, Косыгина, даже — Молотова, Микояна, Ворошилова.

А Берия в стране без Сталина оказывался своего рода «анфан террибль» — «ужасным дитя», источником непрерывного беспокойства.

Берия всегда жил по принципу «Если не я, то кто же?». Изменять этому принципу он не только не собирался, но даже если бы захотел — не смог. Посеешь привычку — пожнёшь характер и судьбу.

При Сталине жизнь по этому принципу обеспечивала Берии судьбу державной «палочки-выручалочки». Но, живя и без Сталина по этому принципу, Берия рисковал столкнуться с таким нравственным болотом, что мог в нём и утонуть.

И, между прочим, утонул.

Но утонул он (точнее — его утопили) в конце июня 1953 года через четыре неполных месяца. А сейчас было начало марта и конец эпохи Сталина.

Берия не мог не задумываться о том. что будет дальше со страной, с миром, с ним самим.

Об этом же в СССР и по всему миру задумывались миллионы людей, но у Берии было особое положение. Он мог сам творить будущее и страны, и мира, и своё… Конечно, в том случае, если он сумеет нейтрализовать врагов и обрести поддержку друзей.

Надо было нейтрализовать врагов России и сплотить вокруг себя её друзей.

Но кто теперь был враг, и кто — друг?

Вот, скорее всего, такие мысли, нахлынув после того, как Берия сел за стол с лежащим на нём дневником, и сковали его руку.

13/III-53

Не знаю, с чего начать. Все получилось не так, как задумывали с Кобой. Георгий (Г.М. Маленков. — С.К.) получил Совмин, Мыкыта — ЦК. Вместо укрепления Николая в военное министерство вернулся Жуков. Блестит погонами. Ему Николай не указ. Георгий (Г.К. Жуков. — С.К.) очень изменился, не подходи. Все время в орденах, три звезды на груди, две на погонах и одна на лбу.

Вячеслав и Анастас ходят важные, снова попали в руководство. Но это же надо не просто сидеть, а руководить. А они уже поруководили. Нет, снова лезут.