«С Атомной бомбой мы живем!». Секретный дневник 1945-1953 гг

Зато Берия, войдя 22 июня 1941 года к Сталину в числе первых в 5.45, вышел от него в 9.20, вернулся в 11.30 и был до 12.00. Затем вошёл к Сталину в 16.25, вышел в 16.45 22 июня 1941 года, и с 3.25 в ночь с 22 на

23 июня 1941 года вновь был у Сталина до 6.25.

В 6.25 23 июня 1941 года из сталинского кабинета вышли последние посетители — Молотов, Ворошилов и Берия.

Затем Сталин отдыхал до 18.45 23 июня 1941 года, когда начался вечерний поток посетителей его кабинета, закончившийся выходом из сталинского кабинета уже ночью 24 июня в 1.25 двух последних посетителей — Молотова и Берии (вход Берии в 24.00 23 июня, выход в 1.25 24 июня 1941 года).

24 июня 1941 года Сталин начал приём с 16.20 и вёл его до 21.30, при этом Берия был у него на совещании с 16.50 до 20.25 вечера.

В ночь 25 июня 1941 года Берия вновь в 1.15 появился у Сталина и был у него в кабинете до 5.25. В два часа ночи у Сталина появился и Микоян.

Такова подлинная хронология, из которой видно, что с началом войны Берия сразу же начал играть роль некоего Фигаро, а вот Анастас Микоян…

Тем не менее Микоян лжёт и дальше… И, исходя из анализа тех дней, трудно оценить иначе как фальсификацию его рассказ об обстоятельствах образования Государственного Комитета Обороны, куда Берия вошёл сразу же, а Микоян — только в феврале 1942 года (как и, к слову, Вознесенский).

При этом Микоян утверждает, что в июне 1941 года «Вознесенский попросил дать ему руководство производством вооружения и боеприпасов, что также было принято. Руководство по производству танков было возложено на Молотова, а авиационная промышленность и вообще дела авиации — на Маленкова. За Берия была оставлена охрана порядка внутри страны и борьба с дезертирством».

Увы, Микоян опустил в этом рассказе слово «также», потому что Берии с первых дней войны или спустя некоторое время пришлось курировать и производство вооружения и боеприпасов, и производство танков, и авиационную промышленность и вообще дела авиации, заниматься формированием дивизий НКВД для Резервного фронта, вопросами организации разведывательной, контрразведывательной и диверсионной работы, работы транспорта и ряда отраслей промышленности, включая нефтяную, а также обеспечивать охрану порядка внутри страны и в тылах фронтов, и борьбу с дезертирством.

Соотношение вкладов, например, Вознесенского и Берии как членов ГКО в дело Победы видно уже из того, что 30 сентября 1943 года звания Героя Социалистического Труда были удостоены члены ГКО В.М. Молотов, Л.П. Берия, Г.М. Маленков и А.И. Микоян, но никак не Н.А. Вознесенский. Последний был награждён всего двумя орденами Ленина, а Берия имел их пять! Однако «мемуаристы» перестроечных времён знай нахваливают заслуги Вознесенского, а о Берии, как правило, молчок.

Не более достойно по отношению к Берии вёл себя после его падения и Молотов. Скажем, на июльском, 1953 года Пленуме ЦК он поставил Берии в вину попытку «коренного пересмотра и улучшения взаимоотношений» СССР с Югославией Тито и стремление установить «тесные отношения» с Тито и Ранковичем. А в 1955 году Хрущёв во время своего официального визита в Югославию объяснил разрыв отношений между СССР и Югославией… «происками интригана Берии». И Молотов помалкивал.

На всё том же июльском Пленуме Хрущёв заявил:

«…Берия является большим интриганом. Это коварный человек, ловкий карьерист. Он очень крепко впился своими грязными лапами в душу товарища Сталина, он умел навязывать своё мнение товарищу Сталину…»

Но это как раз — суть линии Хрущёва! Это он, зная за собой талант очаровывать нужных ему людей, очень умел и любил нравиться и сумел много лет обманывать даже такого проницательного человека, как Сталин. Вот я смотрю на фотографию Хрущёва, сделанную в 1970 году, за год до его смерти. Вроде бы доброе, округлое, открытое лицо, обаятельная улыбка. Только глаза выдают внимательный взгляд хищника, всегда готового к неожиданному броску на жертву в удобный для нападения момент.

Я мог бы продолжать и продолжать, однако скажу ещё лишь вот что…

Если вдуматься, то можно понять, что Берия прожил жизнь, которую мы вправе определить как одну из самых насыщенных и захватывающих во всей мировой истории, если не мерить накал жизни сожжёнными городами или числом наложниц в гареме.

Лаврентий Берия любил и был любим. В юности он испытал ряд таких приключений, которых другому хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Он умел отдыхать и ценил отдых именно потому, что всегда имел его так мало и так редко. Он воспитал прекрасного сына и сам был прекрасным сыном. Он преобразовал облик своей малой, кавказской, Родины, но он же получил от Судьбы… нет, не получил, а заработал возможность и право выдающимся образом преобразовывать к лучшему свою великую, большую Родину — Россию.

Он не только создавал и преобразовывал её, но он выдающимся образом отстаивал её свободу, независимость и будущее в жестокой борьбе с внешним врагом. А потом внёс первостепенный вклад в дело обеспечения мирного будущего Родины, нейтрализуя угрозу уже атомного её уничтожения.