С чего начинается смута (СИ)

- Эх, вот были времена: всё решали меч и хитрость, магия и эмоции. Простые эмоции… А теперь? Словесные войны! Политиканы лишний раз боятся обнажить клинки, всё пекутся о ценностях жизни каждого существа этого мира, о равноправии всех перед каждым,- причитал Энрико, пожёвывая муштрук.- Чушь, которая нежит слух стадам людей, эльфов, орков, подкреплённая поддержкой детей Холи.

- Милорд. Время не терпит. Для философствования ещё будет время. Сейчас же стоит отправиться к озеру.

- Да, стоит…- Энрико протянул печать с изображением горы консильери.- Пока меня нет, ты за главного, друг мой.

Тотт принял с поклоном перстень лорда Одинокой горы.

А Энрико Бланш, первый среди не раз живых, захватив кольцо члена Совета (мало ли, вдруг пригодится), со вздохом отправился к винтовой лестнице, закуривая первую за это утро сигарету. Ему предстоит долгий путь, а третья директива не даст возможности отдохнуть теперь долгое время.

Глава 3. Всполох рассвета.

- Ая жаждет крови!

- Жертву богине!

- Жертву матери!

Бесновались вампиры. Пятнадцать жителей гнезда, перекрикивая друг друга, суетились, как базарные ростовщики. Все молоды телом, лица горят от возмущения. Кто сказал, что вампиры бескровны? Бездушны да, но не бескровны. И жар их речей устремлён был к единственному молчавшему, отцу рода.

Как и они, молодой, но с холодными глазами расчётливого при жизни человека, он возвышался над ними, стоя на грубо сколоченном подиуме. Поверх чёрного камзола запыленный и протёртый местами плащ, капюшон опущен, кроя глаза. Холодные. Без огня. Без животворного пламени. Но за пять десятков лет жизни он свыкся со своей долей, основал гнездо, куда приходили молодые, недавно обращённые вампиры. Потом уходили, не принимая порядки.

Оставшиеся же становились частью семьи. Небольшой, но крепкой, где каждый помогал друг другу, пусть и не из добрых побуждений (души всё-таки у вампира нет), но из чувства необходимости: помоги гнезду стать сильнее, и сильнее станешь ты. Да, бывают прецеденты, особенно с новообращёнными вампирами, когда идут битвы за главенство в гнезде, но среди уже поживших вампиров таких беспорядков никогда не было. Как правило, в таких гнёздах даже главы не было, все вопросы решались сообща, если на то была необходимость.

Так и в этом случае. Куда один не пойдёт – все не пойдут. Основное правило семьи. Пятнадцать вампиров приняли решение, оставался один. Самый «пожилой» из них. Смело именуемый древним, поскольку видал минувший век, в отличие от родичей.

Но он ещё не был до конца уверен в правильности общего решения. Слишком сложным от своей простоты было оно.

Ситуация из ряда норм выходящая: одна из вампиресс гнезда пропала. Это могло быть нормой в другой семье, но не здесь, где о каждом уходе обязательно хоть кто-нибудь да знал. А тут ни слова. И о мимолётном побуждении к уходу тоже речи быть не может, ведь она была фавориткой отца гнезда, то есть, считайте, вторым голосом во многих вопросах, ежели не первым. Тогда что могло случиться? Куда она пропала?!

Эти мысли не покидали голову Фамира, не понимающего, как его могла покинуть любимая. Да-да, именно любимая. Сердешное пламя поддерживало в вампирах такие чувства как ненависть, любовь…

И их же переплетение терзало замерших на грани жизни и смерти.

Подливало мало в огонь известие, слух о том, что какой-то чародей местной деревушки, рядом с Солёным озером, ставит опыты над вампирессой. Конечно, как водится по законам случая, все считали, что это именно она, фаворитка отца гнезда. В сумерках, когда солнце ещё не скрылось за горизонтом, но и не опаляло кожу, двое сынов гнезда охотились во Вой-лесе, но подошли слишком близко к поселению людей и застали разговор двух мальчишек, собиравших первый весенний урожай ягод. Они возбуждённо обсуждали странное поведение деревенского чародея и его гостью, которую никто не видел, но о которой почему-то знали все.

Эту весть и принесли вампиры в гнездо, это известие и расшевелило его. Подобно осиному рою, каждый будто ожил, очнулся от тянущейся смолой вереницы дней, не смог остаться в стороне.

Фамир принял решение. Оно далось ему нелегко. Ведь это означало конец всему, что он строил все эти годы. Но иначе нельзя – так подсказывало ему сердце.

- Мы выдвигаемся. Готовьтесь.

Ликование огласило пещеру, бывшую приютом гнезду последнее столетие.

Шестнадцать неразличимых теней слились с предутренним сумраком, растаяли в нём, перетекая от тенет к тенетам так, что ни один свидетель, найдись он, не заподозрил бы присутствие вампиров. Они перетекали от дерева к дереву, срастались с их стволами, держались отбрасываемых кронами спасительных средоточий тьмы.

Вой-лес редел, открывая освещаемую багряным рассветом столь же багряную днём, а сейчас более тёмную гладь Солённого озера. И ряд треугольных крыш. Дым топимых по-белому на прохладные весенние ночи хат.