С чего начиналось

Стали спешно подбирать людей для направления в пункты, откуда пришли телеграммы. В группу вошли врачи и биологи, занимающиеся вопросами воздействия радиоактивности на живые организмы, специалист по приборам для измерения радиоактивных излучений, а во главе этой группы поставили меня. Нам дали вагон-салон и железнодорожную платформу, на которой мы разместили три автомашины – «Победу» и два «виллиса». Было дано указание наши вагоны присоединять к любому поезду, а, если такой возможности не будет, предоставлять паровоз. Чтобы зря людей не волновать, мы были названы комиссией по изучению бруцеллёза, тем более что в составе нашей группы один из врачей был в действительности специалистом в этой области. И вот мы тронулись в путь. Добрались до железнодорожной станции, находившейся в сотнях километров от места, где был произведён взрыв. Дальше двигались на машинах по грунтовым дорогам. Решили обследование начать с места взрыва, где была установлена металлическая башня с подвешенной на ней бомбой.

Добрались до базы, где размещался штаб, руководивший проведением испытаний. Работы прекратились, и людей там было немного. Нам предоставили необходимые помещения.

Я решил вначале поехать на место, где был произведён взрыв, один. На базе мне выделили машину с шофёром из жителей этого района.

День был жарким, на небе ни облачка, только вдали у самого горизонта виднелась белая полоса облаков. Я сидел рядом с шофёром. У нас под ногами толстый лист свинца – защита от излучения. Врачи с базы разрешили мне выйти из машины и пробыть на площадке не более десяти минут. Местность – безлюдная равнина, кое-где покрытая пучками серо-жёлтой засохшей травы, лишь вдалеке вздымается, как огромные застывшие морские волны, гряда довольно высоких холмов. Солнце палит. Мотор нагрелся, и вода в радиаторе кипит, а нам, по словам шофёра, добираться до места ещё километров семьдесят. Он предложил остановиться.

– Надо, однако, подождать, пока мотор остынет, – местным характерным говорком произнёс он.

Шофёр поднял капот, закрепил его, вынул коробку папирос и закурил, а я отошёл от машины и увидел прыгающую от меня куропатку. Она с трудом передвигалась, волоча крыло. Я без труда поймал птицу и пошёл к шофёру.

– Охотники подстрелили, что ли? – спросил я. Шофёр взглянул на куропатку, вздохнул и стал объяснять:

– В этих местах охотников нет, хотя дичь и водится. И птица разная есть, и зайчишки бегают. Это не охотники причинили, а атом этот. Одним словом, она пострадала от испытаний. В первые-то дни я не одну такую пострадавшую находил, когда с начальниками по этим местам ездил.

Мотор остыл, и мы поехали дальше. Жарко, Нигде ни деревца, ни кустика. Но что это там, впереди? Я отчётливо видел озеро и высокие деревья, и мне так захотелось остановиться у берега и искупаться.

– Может быть, свернём вправо и минут на десять остановимся? – предложил я шофёру.

– Куда вправо-то? – с усмешкой спросил он.

– К озеру, вот туда! —показал я. – Отдохнём немного и поедем дальше.

– Да какое же это озеро! Все это одна видимость, и ни воды, ни деревьев там и в помине нет. Разве вы не видите, что деревья-то даже не прикасаются к земле?

Впервые я видел мираж в степи. Мы остановились. И тут-то я увидел, что стволы деревьев не достигают земли, а висят в воздухе, слегка покачиваясь. Картина стала размываться, и скоро все исчезло.

Поехали дальше. На площадке, где стояла башня, проводились последние уборочные работы. Специально оборудованные бульдозеры с защитой от проникающих излучений снимали верхний слой сплавленной почвы, отрывая её кусками от нижележащих, неповреждённых слоёв земли. Руководивший очистными работами объяснил мне, где что находилось вокруг башни. Когда мы подъезжали к центру площадки, видны были обрушенные взрывной волной строения, специально возведённые для оценки действия взрыва и производства необходимых измерений, а также изучения действий огненного шквала и радиоактивности. Отсюда нам надо будет начать свои замеры радиоактивности на почве и передвигаться по пути следования облака.

Наваждение!

Дорога из колхоза до базы пролегала вдоль реки. Мы довольно хорошо разместились в «виллисе» и после утомительного дня, прошедшего в хождениях по пастбищам и скотным дворам, наконец, смогли сесть и даже вытянуть натруженные ноги. Машина, слегка покачиваясь, двигалась по ровной, мягкой грунтовой дороге. Светила луна. С реки тянул свежий ветерок, и мы стали дремать. Но вот шофёр замедлил ход:

– Куда же мы, однако, приехали? – сказал он, останавливая машину. Впереди в лунном свете виднелись дома колхоза, из которого мы только что выехали.

– Зачем же ты повернул-то обратно? – растерянно спросил шофёра один из членов комиссии.

– Да я никуда и не поворачивал. Как сказано было – езжай все время по дороге вдоль реки, так я и ехал.

– Но ты же сам видишь, что назад приехали, – наперебой стали говорить все сидящие в машине. – Ты же помнишь, что река-то была слева, когда мы выезжали, а теперь она справа.

Кто-то усомнился:

– А слева ли она была? А может быть, это не тот колхоз, где мы были?