С чего начиналось

— Николай Анатольевич, но ведь у меня совершенно другая специальность. Об этом и речи быть не может — вы же знаете, что я даже не сталью занимаюсь, а ферросплавами. И у меня нет ни одной работы по сталям.

— А броня — это что, картон, что ли? — возразил он, и в его глазах блеснули искорки прежней иронии, никогда не покидавшей его в спорах.

— Но ведь этого далеко не достаточно, чтобы читать тот курс, который вы ведете. Если бы я согласился, мне пришлось бы снова учиться. И многому учиться.

— Все равно всем нам надо будет переучиваться. На смену старой науке, которой мы учились и обучали других, идет новая наука, все старые книги по металловедению и термической обработке надо сжечь.

— Ну, а как же быть с вашими, с теми, что вы написали?

Минкевич посмотрел на меня строго и тихо проговорил:

— Не иронизируйте! С вами серьезно говорит человек, стоящий одной ногой на краю могилы.

Раздались глухие раскаты взрыва. Бомбежка!

— Опять прорвались, — с досадой сказал Минкевич. — Боюсь за автозавод — сколько труда мы в свое время туда вложили! Но нам надо думать и о будущем. Война закончится, и нужно будет создавать новые заводы. Это будут делать уже другие люди, и их надо подготовить к этому. Они должны знать новую науку, все достижения техники и оборудование, не похожее на то, на котором работали мы. Подумайте о том, что я говорю. Это очень серьезно.

Я обещал ему подумать — отказать в этих условиях было невозможно. Через две недели Минкевича не стало, но я до сих пор помню разговор с ним во всех деталях — это было пророчество. То, о чем он рассказывал тогда, совершилось. Научно-техническая революция внесла коренные изменения в наши представления о многих технологических процессах, возникли новые теории о структуре металлов, появились новые объяснения процессов, в них происходящих, зародились новые методы экспериментирования и совершенно новые средства экспериментальной техники.

Даже в суровые годы войны Минкевич видел новое и хотел, чтобы всем этим богатством возможно быстрее овладели советские специалисты.

…Когда я переступил в 1943 году порог института, собираясь начать чтение лекции по ферросплавам, то понял, что в институте произошли коренные изменения.

Многих профессоров и преподавателей уже не стало, а состав студенчества сильно изменился. Институт производил странное впечатление: коридоры, всегда наполненные шумливыми группами студентов, пусты. В аудиториях холодно. Все это напоминало студенческое время начала двадцатых годов.

Неужели все придется начинать заново? В аудитории, где я должен был читать свою первую в военное время лекцию, одни девушки. Нет, не одни, среди них находился высокий, худенький паренек с головой, склоненной набок. По-видимому, он не был призван в армию из-за физических недостатков.

Меня удивило, как много девушек стало интересоваться ферросплавами. До войны по этой специальности девушек почти не было. Работа у ферросплавных печей требовала и физической силы и большой выносливости. Я вспомнил, как в 1936 году на Челябинский ферросплавный завод вместе с группой студентов-практикантов приехала одна девушка. Физически крепкая, рослая, широкоплечая, она мне напоминала героиню фильма «Александр Невский» — Любашу. Прибыв на завод, она решительно потребовала, чтобы ее направили не в лабораторию или конструкторское бюро, как намеревались это сделать заводские работники, а в цех — к печам.

Через два дня я ее встретил в цехе, когда она только что закончила загружать в печь шихту — хромистую руду, известь и уголь.

Девушка положила лопату и быстро пошла от печи в конец цеха. Я — за ней. Она стояла, повернувшись лицом к стенке, и плакала, озираясь, чтобы никто этого не заметил.

Я подошел и, называя ее по имени и отчеству, сказал:

— Ведь я еще в Москве не советовал вам идти по этой специальности. Ну почему вы меня не послушали тогда? Что, у нас в стране других дел нет, что ли? Или они менее интересны? Зачем же вы себя так изводите?

Она всхлипывала и молчала. Потом сквозь слезы призналась: в группе будут смеяться, если она сменит специальность.

— Уверяю вас, никто смеяться не будет, да и никаких оснований нет для насмешек.

Значительно позже я узнал, что она перешла в другую группу и из нее вышел хороший инженер по термической обработке инструмента.

И вот снова девушки, избравшие нелегкую специальность, да не одна, а целая группа.

В перерыве между лекциями я спросил окруживших меня студенток, почему их так заинтересовало производство ферросплавов.

Одна из них, самая бойкая, быстро ответила:

— Меня, например, да думаю не только меня одну, совершенно ферросплавы не интересуют.

— Почему же тогда вы избрали эту специальность? — спросил я.