С черного хода

Вернулся в кают-компанию и, спихнув труп, уселся на диван. Потянул со стола бутылку с изображёнными на ней артиллерийскими фортами, стоящими в волнах.

– Кронштадтская особая?

Хороший глоток обжигающей жидкости почти сразу утихомирил надрывающееся сердце.

– Ну да… водочка она завсегда пользительно… – я подавил в себе желание высосать сразу всю бутылку и закинул в рот кусок маслено отблескивающего под светом лампочки балыка.

– М-м-м… Пойдет… но все потом, – вышел в рубку и поискал глазами рацию.

Мама дорогая, а на хрена все эти рычажки, рычаги?.. Голову сломаешь, а бронзы сколько зафигачили. М-мать… где же рация. Ага, вот же она… на панели закреплена. Сука, какое же здесь все маленькое и на хрена было ее под телефон стилизовать с бронзовыми завитушками. Так… частоту они скорей всего не сменили. Как же она?.. Твою мать… циферки зеленые…

– Фрау СС – ответь Лешему…

– Сам дурак… не знаем никакого Лешего… – Катарина отозвалась мгновенно. – Ты! У тебя все получилось! Ты целый?!

– Да, все получилось. Как обстановка? Не слышу доклада, фрау СС. Прием…

– Дурак, какое СС?.. Нормально, но поспать нам не получится… Тут такое!.. Кажется, трупы жрать из леса все зверье собралось. Б-р-р… Хрустят, лают, шипят, воют…

– О-отставить панику. Не стреляй, пока не нападают. Сидите как мыши. Я с рассветом вернусь. Как поняла, фрау СС? Прием…

– Да поняла, поняла… Еще раз назовешь так, пристрелю. У меня позывной «Ундина». Понял?.. Гм… Леший? Waldschrat?[9] А тебе идет…

– Понял. Я тут нашел еще одну девушку. Джулию. Она целая, а вот ее парня сожрали. Как поняла? Прием…

– Парня сожрали – это плохо. Девушку нашёл – это хорошо. Она красивая?

– Еще не понял. Грязная точно. Отставить засорять эфир. Если что критическое, только тогда вызывай…

– Смотри у меня… Приняла, Леший. Поосторожней там. Отбой…

– Ты смотри, обрадовалась, стерва, – неожиданно для себя я очень близко воспринял искреннее беспокойство шведки.

Хотя искреннее ли? То-то и оно. Хороших эсэсовок не бывает… Или бывает?

– Нет, не бывает, – вынес я вердикт сам для себя и помчался искать плавсредство.

Надо Джулию на борт поднимать, а боров Урмас покукует до утра. Если доживет, конечно…

Хотя… Нет, «язык» нужен живым. Для местных МГБшников. Убеждай их потом, что не мы напали, а на нас действительно напали. А живой Урмас все с радостью подтвердит. Значит, придется и за ним топать.

Подходящее плавсредство оказалось на яхте. Обычная надувная лодка, но при ближайшем осмотре оказавшаяся непонятно продвинутой. И не резиновой… А моторчик на ней вообще… В общем, трогать его я не решился и похлюпал веслами. Только нос лодчонки ткнулся в берег, в нее влетела Джулия и чуть меня не растерзала. Плакала, смеялась, целовала и успевала еще с пулеметной скоростью тараторить одновременно на русском и итальянском зыках.

Ох и темперамент…

– Да тише ты…

– Как? Как тебя зовут мой рыцарь?! Venite a me, il mio cavaliere…[10] – Джулия, не дожидаясь ответа, с остервенением впилась мне в губы.

– Ал… Алекса…

– О… Santa Lucia… я хочу тебя Il mio eroe…[11] возьми меня прямо здесь, мой герой…

– Джулия…

– Я хочу от тебя ребенка… возьми меня замуж…

Я усилием воли завязал в узел свое желание выполнить первую просьбу итальянки, осторожненько взял девушку за плечи и, отодвинув от себя, слегка встряхнул.

– Джулия, нам надо сейчас заняться делами. А потом уже все остальное…

– Si, Alexandro…[12] – покорно пискнула итальянка и опять прильнула ко мне. – Ты только говори, что надо делать. Для тебя что угодно, мой герой…

Урмас, к счастью, оказался живой, никто на его тушку так и не покусился, и мне он обрадовался, как приходу коммунизма во всем мире. Боялся, что сожрут его, пока я там воюю. Я еле отбил его от фурии, в которую мгновенно превратилась Джулия, и погнал к лодке. Впрочем, мстительная итальянка успела-таки сунуть своим копьецом ему в левую булку… ну… то есть в полупопие, заставив несчастного эстонца отчаянно взвизгнуть и прибавить рыси. Ничего, не помрет.

К судам помчались уже с ветерком, Джулия раскочегарила-таки моторчик, и лодка, неожиданно тихо и оставляя за собой пушистый белый шлейф, полетела к яхте.

Определили Урмаса в кают-компанию шхуны и приковали к столу, а сами вернулись на яхту. Джулия, покопавшись в моторном отсеке, запустила движок, вспыхнул свет, и я тихо выпал в осадок. От всего… Впрочем, сначала об итальянке…

Вот не знаю, сколько ей лет, и спросить как бы неудобно. Судя по тому, что она заканчивает или уже закончила университет и получила докторскую степень, лет двадцать семь – двадцать восемь, если не больше, но выглядела девица едва на восемнадцать.

Иссиня-черные, завивающиеся в мелкие кольца локоны выбивались из-под странной шапки-ушанки, отороченной серебристым мехом и похожей на кожаный летный шлем, да еще с прикрепленными к нему летными очками в оправе из красноватого металла.

Неимоверно чумазое лицо оказалось неожиданно красивым. Огромные карие глаза с пушистыми ресницами, пухлые чувственные карминово-алые губы и неожиданно хулиганистое выражение лица – эдакой старлетки-сорванца.