С чистого листа 2

— Я знал Марти Адрианополиса, еще когда учился в Ренсселере, как математика и кадета запаса, — этот парень выглядел знакомым, но другая стрижка и лишние пятнадцать килограмм изменили черты его лица.

Его лицо расплылось в широкой ухмылке:

— Так это ты! Я думал, что такое возможно, но имя Карл с фамилией Бакмэн – не самые необычное сочетание, и твоя история о том, что ты был инвестиционным банкиром, прежде чем баллотироваться. Вот же черт! Это же ты, да?

— Ну, видит Бог, здорово снова тебя видеть! Мы просто обязаны поговорить! — я обернулся к Талботу, и сказал, — Ну, все-таки это не бесполезная поездка, в конце концов! Это вы с ним пришли, или же наоборот?

— Марти пришел со мной.

— Марти, побудь здесь. Мы пропустим по паре стаканчиков, и пойдем ужинать. Хорошо? — спросил его я.

Он улыбнулся.

— Ну, мы обсудим способы, как Девятый Округ Мэриленда и нефтяная индустрия могут помочь друг другу. Подумай обо всем оплачиваемом времени!

— Боже, только не говори мне, что ты стал юристом! — сказал я.

Он рассмеялся на это.

Я поднялся и Джон Талбот встал вместе со мной.

— Мистер Талбот, я действительно хочу извиниться, что вам пришлось вот так сюда тащиться. Я обговорю все это со своим кдаровым руководителем, но я приношу свои извинения.

— Конечно, господин конгрессмен, такое случается. Не переживайте на этот счет. Может, нам обоим повезет, и вы окажетесь в комитете по энергетике и коммерции, или по природным ресурсам, и тогда вы будете должны мне встречу.

— Может быть, — я проводил его до двери, и отпустил.

Затем зашел Чак и заглянул в мой кабинет, где Марти все еще сидел на моем диване.

— Господин конгрессмен, через десять минут у вас еще одна встреча.

— Никто ничего не заносил в мой график, Чак, — сказал я ему. — Таким образом, у меня нет еще одной встречи.

— Но, господин конгрессмен, мы уже запланировали ее! — настоял он.

— Чак, позволь мне дать тебе совет. Это моя жизнь, так что ее расписание веду я сам. До тех пор, пока это не президент Соединенных Штатов или моя жена, меня нет на месте. Я еще подумаю, если будет что-то от спикера Палаты, или Мишеля, или Гингрича, но им передай, что сперва спросишь у меня. Понял?

— Господин конгрессмен?!

Я оставил его в недоумении стоять в приемной, где на него уставилась парочка секретарей, и еще один ухмыльнулся. Я вернулся в свой кабинет и закрыл дверь.

— Вот мудила! — тихо прошипел я, больше себе самому, чем Марти.

— Проблемы? — спросил он.

— Ничего такого, с чем не справлюсь, — и я подошел к книжному шкафу, стоящему у стены. Я потянул его на себя, и открылся спрятанный бар с напитками. — А где-то сейчас, должно быть, уже пять вечера.

Марти с ухмылкой поднялся.

— Скотч и содовая, если есть.

— Есть, но я терпеть не могу скотч, так что не знаю, насколько он хорош, — и я приподнял бутылку, — Гленливет. Хорош?

— Сойдет, — с улыбкой сказал он.

Я сделал пару напитков, скотч с содовой для Марти, и «7 и 7» для себя. Затем я передал ему его стакан:

— Это за знание и доскональность.

— Боже! Как давно это было! — «Знание и доскональность» было девизом Ренсселера.

Мы сели за кофейным столиком.

— Итак, какого черта ты делаешь в Вашингтоне? — потребовал ответа я.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос! Последнее, что я помню, ты был математиком и работал над своей докторской, проходя через подготовку в запас. Я всегда думал, что ты будешь где-нибудь преподавать. Как это, черт побери, перешло в инвестора-миллиардера и конгрессмена? — переспросил он.

— Да? Последнее, что я про тебя помню, так это когда ты переехал в Хьюстон работать в Exxon на нефтеперерабатывающий завод. Ты же был инженером-химиком, так? Тогда спустя год мы все тебя окончательно потеряли, а теперь ты лоббист? Как так? Ты первый!

— Ну, да, это так, я уехал в Хьюстон на работу в Exxon на одном из их заводов. Почти через год у меня появилась возможность поехать в Саудовскую Аравию и устроиться к Aramco на один из заводов. Большие деньги, и я тогда только женился на женщине с большими запросами. Это было, дай-ка подумать, в конце 76-го или около того. Итак, я проработал там около пяти лет, развелся, вернулся домой и оказался снова в Хьюстоне.

— Там же, где и начал.

— Я так и сказал! Я не хотел просто провести остаток жизни на заводе, ожидая, когда там что-нибудь рванет, или подхватить рак от какой-нибудь херни. Я пошел на юридический, и оказался здесь младшим юристом в лоббирующей фирме. И денег побольше.

— Снова не женился? — спросил я.

— Я твердый сторонник святого ритуала бракосочетания. Да и развода, впрочем, тоже, если подумать. Я второй раз женился и второй раз развелся.

— Ты просто жалкий ублюдок, с которым тяжко жить.

— Ты был бы экспертом по бытию жалким ублюдком. А у тебя что? Последнее, что я помню, что ты жарил ту маленькую брюнетку с отличными сиськами.

— Ты сейчас говоришь о моей любимой жене и матери моих детей, — ответил я.

— А сиськи? — смеясь, спросил он.

— Еще лучше! — над этим мы долго и громко смеялись.

— Хорошо тебе! Итак, как же, черт побери, ты все-таки оказался в этой яме? Я думал, что у тебя есть принципы!