С чистого листа 2

— Нет, нет… это не так же… я имею ввиду, да, это было вчера, но не…

— Забудь. Зачем мне вообще встречаться с этим парнем?

— С женщиной. Трейси Шелберн.

— Всем плевать, Чак. Зачем мне вообще встречаться с этой дамой? Возобновляемое топливо? О чем это вообще, черт побери?

— Этанол, конечно же, — ответил он.

— Этанол? Из кукурузы? — он кивнул. — Чак, позволь сказать, единственный этанол из кукурузы, который интересует нас в Девятом Округе Мэриленда – это бурбон. О чем мне вообще с ней говорить?

— Есть потенциальная возможность получить голос в подкомитете Технологий и Инноваций, — сказал он мне.

— Так, на прошлой неделе ты пытался продать мою душу лобби чистого угля. Вчера ты пытался продать меня бурильщикам нефти и газа. Сегодня ты хотел продать меня переработчикам этанола. Что произойдет, когда эти ребята поймут, что я не имею возможности поддержать всех и сразу? Не думаешь, что это могло бы стать проблемой, Чак?

— Ну, само собой, что вы не можете ничего обещать, кроме как принять во внимание их позиции.

Я взглянул на Минди.

— Ты знаешь определение честного политика? Это тот, кто остается купленным. Минди, мне нужно поговорить с Чаком. Можешь нас оставить? Благодарю.

Минди встала и вышла из моего кабинета, закрыв за собой дверь. Чак проводил ее взглядом и затем вновь повернулся ко мне.

— Чак, тебе здесь нравится? Я имею ввиду, работать со мной.

Он выглядел недоуменным.

— Да, а что такое?

— Потому что сейчас это не взаимное чувство. Я хочу, чтобы ты очень внимательно меня послушал. С настоящего момента, ты не назначаешь никаких встреч, не обсудив их со мной и не получив моего одобрения. Любые встречи записываются в календарь. И ты не бегаешь туда-сюда, пытаясь продать мой голос всем и каждому. Ты улавливаешь суть разговора, или мне нужно говорить яснее? — я высказал все настолько ровным и спокойный тоном, насколько только мог.

— Господин конгрессмен, я не понимаю, в чем проблема. Это все лица с законным правом встретиться с вами.

— Может, с правом, а может, и без, но здесь уже я буду это решать. Это все сегодня прекращается, прямо сейчас. Это понятно, или мне нужно найти себе нового кадрового руководителя, который понимает эти требования?

Глаза Чака снова широко раскрылись:

— Господин конгрессмен!

— Ты меня понял или нет? — надавил я.

— Конгрессмен Бакмэн! Я не понимаю враждебности этой дискуссии.

— Мистер Хэнсон, в последний раз спрашиваю, вы будете следовать этим правилам, да или нет? Мне нужен ответ.

— Да, сэр, конечно!

— А теперь, кому ты меня продаешь этим днем, и почему я вообще бы мог хотеть с ними увидеться? — мы поговорили еще около пятнадцати минут, и Чак был весьма взволнован все это время.

Я мог видеть, как он прикидывает, какие встречи ему теперь придется отменить. После этого я позвал к себе Шерри Лонгботтом, чтобы обсудить предстоящие законодательные предложения, и затем позвал Бэбз Бросински, моего руководителя по избирательным службам, чтобы обсудить любые проблемы в округе. Бэбз, несмотря на имя, которое ассоциируется с легкомысленной блондинкой, на самом деле была крепким орешком и боевой брюнеткой. Я также вызвал на день сюда Шерил, и они с Бэбз быстро сошлись, и казалось, что они отличная команда для решения вопросов в Девятом Округе.

В середине дня мне позвонил Марти и пожаловался, что я был личностью аморальной со склонностью доводить ни в чем не повинных людей до греха. По голосу ему все еще было плохо, но он и напился посильнее моего. Я же упрекнул его, сказав, что я приобрел все свои порочные привычки от него, и напомнил ему, чтобы он позвонил мне на следующей неделе и подтвердил свою поездку ко мне.

Тем вечером я отправился в Национальный аэропорт, и Тайрелл отвез меня обратно в Вестминстер. Я попал домой до того, как Пышка поняла, что я вернулся, и она так нервно настаивала, чтобы поиграть со мной, так что я сел в кресло и позволил ей себя облизать, пока чесал ей брюхо. Ко мне подошла Мэрилин, чтобы поцеловать, и Пышка решила облизать и ее тоже.

— ААААААААА! Собачьи поцелуи! — посетовала Мэрилин, звуча прямо как Люси Ван Пельт.

Я осмотрелся, чтобы убедиться, что дети не услышат.

— Не думаю, что это столько поцелуи тебя беспокоят, сколько язык.

— ФУУУУУУ! Это так противно!

Я почесал Пышке брюхо, и затем отогнал.

— Целоваться с собакой по-французски! Это что-то новенькое, даже для тебя!

— Ну-ну, умник! — в этот раз я уже реально поцеловал ее, отчего Мэрилин успокоилась.

Потом девочки запрыгнули мне на колени, пока Чарли ухмылялся и закатывал глаза. Он уже достиг очень пожилого и мудрого возраста девяти лет, и двигался к девяноста годам. Шансы, что он доживет до десяти, были очень низки, и только уменьшались с каждым днем.

На ужин были остатки рагу из говядины, оставшееся с начала недели, и свежие булочки. Рагу было не очень (Мэрилин не умеет готовить), но булочки были хороши. После ужина мы отправили детей восвояси, и я сказал Мэрилин насчет следующих выходных:

— К нам на следующих выходных приедет мой старый дружище. У нас же ничего не запланировано, так?