С дебильным лицом

— Хочешь, я тебя научу, как любую бабу закадрить? — Федор опустошил стаканчик, отставил в сторону и приобнял Андрея за плечо. — Легко. Бабе что нужно? Силушку свою сумасшедшую куда-то девать. Мужики-то все чего пытаются? И так перед ней вывернуться, и эдак, гляди, мол, какой я весь из себя Шварценеггер. А ей это все по барабану. Если ты действительно Шварценеггер и зовут тебя Арнольд, она это и так увидит. А все остальное, извиняюсь за выражение, п…дежь и провокация. Нет, ты к ней, конечно, можешь терминатором подкатить. Но не забудь при первой же возможности раскатать, какой ты весь гениально-неоцененный. Как тебя только-только бросила твоя девушка и что ты на грани, чтобы разувериться во всех бабах. Но! Еще продолжаешь верить, что найдется та единственная, которая вернет тебе веру в людей. Намекни ей в конце концов, что у тебя только что нашли неизлечимую болезнь и жить тебе осталось недолго. Скажи, что подсел на игровые автоматы и никто тебя не может спасти. Ключевое слово во всем спиче — спасти. Бабам постоянно нужно кого-то спасать. Вот и пусть они нас спасают. Ты бухаешь, за каждой юбкой бегаешь, деньги спускаешь, а она тебя ото всего этого спасает — красота!

— Не надо меня спасать! — Андрей захмелел, и ему тоже захотелось поговорить. — Вечно они лезут со своим спасением! Не кури — рак горла будет, за компом не сиди — зрение потеряешь, не пей из лужи — козленочком станешь. Конечно, если так круглосуточно нон-стопом мозги зомбировать, так не то что козленочком, таким козлом станешь!..

— Правильно, но это обратная, нам на данный момент совершенно не интересная, сторона. А нас интересует, как эту их, так называемую, заботу себе на пользу обернуть, усек? Слушай меня, я тебя жизни научу.

Но Андрей не слушал:

— Это же полный трындец. С утра до вечера: не то сказал, не так посмотрел, не туда пошел. Все не так, все — не то. Она пытается сделать меня лучше, чему-то научить, что-то во мне изменить, но я — такой, какой я есть! Я не могу быть другим. Не могу. Постоянно я ее чем-то обижаю, все время я в чем-то виноват, — его несло. — У меня такое ощущение, что она меня держит за горло, что мне нечем дышать. Вечно какие-то скандалы. Чуть что — в слезы! А сама-то — кто?

Андрей говорил о Татьяне. Неужели столько всего в нем накопилось? Ему самому уже и неудобно было, и стыдно, что он вот так вот за здорово живешь поливает грязью свою женщину, но остановиться не мог. Сказались месяцы постоянной дрессировки, постоянного страха сказать что-то не то, сделать что-то не так…

— Дура! Все у нее какие-то графики в голове, правила! Шагу без них ступить не может. И меня под свои правила подстроить хочет. А что я хочу? Что мне надо? Ей

все — по фигу. Я эгоист, да? Я? Да она думает только о себе, хочет, чтобы я как собачонка был рядом, на задних лапках. Она поговорить хочет. Постоянно она поговорить хочет! Хоть бы раз она меня услышала! Даже фразу закончить не дает. И свой рот открывает. Уж как откроет!..

Мужик смотрел на него с пьяной грустью в глазах — понимающе.

Как оказались у него дома, Андрей не помнил.

Звонил Колян.

Андрей не виделся с ним с того вечера, как братец развел его спустить все с таким трудом заработанные деньги.

— Дело, чисто конкретно дело есть. Ты где? Адрес скажи, адрес! — требовал Колян, а потом и материализовался сам за столом на кухне.

Федора почему-то не было, и, обняв Андрея за плечо, Колян горячо шептал ему на ухо, успевая между делом и к чужой водке прикладываться:

— Братан, ё, братан! Меня тут так какие-то козлы прижали — трындец! Плати, базарят, Колян, плати с бизнеса! Ты нам поляну испортил, конкуренцию составил — отстегивай бабло! Какой — отстегивай! Какую поляну? Они после меня чинить тачки стали. Я чё, крайний, что в одном кооперативе гаражи? Да ты видел — они там рядом… сначала налево, потом направо окопались…

Андрей не помнил, чтобы там кто-то еще авторемонтом занимался… И впервые видел Коляна в таком состоянии — Колян суетился и не смотрел ему в глаза.

— Я их, конешна, послал на…Так они, понимаешь, чё сделали? Я тачку как-то оставил на полчаса у гаража, вернулся — ни одного стекла целого. А знаешь, сколько одно стекло стоит? Войны они хотят — будет им война! Мне, понимаешь, чисто пугануть надо их. Чё ты там, блин, втирал про взрывчатку? Чё ее можно легко выкопать в лесу, бомбочку сделать? Да ты не бзди, я не убивать их собираюсь, так, руки-ноги поотрывает — и пусть живут! Я им всем, с…кам, покажу, кто тута главный! — довольный перспективой расправы он рассмеялся.

Андрей безуспешно боролся с его тяжелой рукой на плече, но вывернуться не получалось:

— Какая бомбочка, Колян? Ничего я тебе такого не говорил. Это подсудное дело.

— Зассал, да! А фраерился, фраерился, я даже в натуре поверил, что ты настоящий мужик, а ты — интеллигентик вшивый, зассал, как что последнее братану помочь — не хочешь! Ни фига не можешь никакой взрывчатки достать — трепло!

Андрей засуетился: