С «Джу» через Тихий океан

Когда питаются акулы? Я еще ни разу не наблюдал, каким образом они нападают на свою жертву. С виду такие ленивые, что их можно принять за вегетарианцев или предположить, что они набивают брюхо планктоном. В действительности планктоном питаются лишь китовые и гигантские акулы. Это миролюбивые великаны, на которых отчасти похожи теперь и мы с Джу. Ведь китовые акулы питаются исключительно планктоном. Мелкие же акулы – хищники. Об их жадности ходят легенды. Один водопроводчик рассказывал мне, будто в акульих желудках находили фотоаппараты, сковородки и даже биллиардные шары. Я доверительно сообщил ему, что однажды в чреве акулы обнаружил препарированного ежа. Он обиделся. И зря. Так рождаются морские легенды. Я убежден, что большая часть из них выдумана от скуки. А придумали их моряки, которым осточертело однообразие корабельной жизни и хочется услышать хоть что-нибудь новое и интересное. Легенды о Фата-моргане и Летучем Голландце – подлинные случаи, но расцвеченные фантазией. Миражи и покинутые суда и по сегодняшний день можно встретить в морях и океанах. А насколько интереснее проходят ночные вахты, когда ждешь, что в любой момент можешь повстречать Летучего Голландца. И время бежит незаметно, когда рассказываются легенды. И любой может добавить к услышанному нечто свое.

Небо облачное. Прохладно. Радость для путешественника.

Лодка идет хорошо.

Чувствуем себя отлично. Бодрые, веселые, улыбающиеся.

По моим расчетам, к концу мая, то есть через 45 дней, мы должны быть у Таити. Если разминемся с Маркизскими островами. До Маркизских же островов добираться еще дней 35–40. Все зависит от ветра, надежности мачты и т. д.

Намного ли я ошибаюсь в расчетах? Полагаю – нет. Врожденный оптимизм не мешает мне трезво оценивать положение. Как бы ни было приятно считать себя мечтателем, я остаюсь человеком действия и объективно рассчитанных возможностей. И честное слово, уже сам процесс выбора оптимального варианта для задуманного дела доставляет мне огромное удовольствие. Может быть, именно поэтому меня не тяготит подготовка к любой экспедиции. Вот и сейчас я уже думаю о том, что необходимо сделать, прежде чем мы отправимся в кругосветное плавание. Нужно избежать любых погрешностей, потому что с нами будет путешествовать и наша Улыбушка – дочурка Яна.

Тревога

Мы все еще ни разу не встретили судна, не слышали и гула самолета.

Продолжаем ежедневные наблюдения за загрязнением океана. К счастью, здесь нет и следа «человеческой деятельности». Повстречали лишь один-единственный жалкий нейлоновый мешочек, который свидетельствовал, что XX век – век пластмассы.

Ночью по радиоприемнику я услышал позывные радиомаяка острова Пасхи. Поразительно, ведь нас разделяют свыше 1000 миль. Видимо, произошло невероятное усиление мощности радиоволн, и они распространились на значительно большие расстояния.

В последнее время бреюсь через три дня. Куда-то запрятал лезвия. Испытываю неприятное ощущение, будто лицо покрыто грязью. Хоть бы скорее найти пропажу.

Как быстро меняются настроение и состояние духа.

Джу чувствует себя плохо. Все у нее болит. Еле держится на ногах.

Джу

Близость

«Наша» акула не покидает нас. Я уже к ней привыкла, но видеть ее все же неприятно.

В Карибском море акулы изящней, стройнее и поэнергичней. А вид «нашей» как бы говорит: «Рано или поздно, но вы свалитесь за борт. Я подожду».

В обед пошел дождь и до вечера уже не прекращался. Погода меняется по той же схеме, как и в прошлом месяце. Во время полнолуния безветренно, после ветер усиливается, потом почти неделю льет дождь, и затем начинается очень сильный ветер.

Льет беспрерывно. Несу вахту, а меня всю трясет. Знаю, что это не пройдет даром. Давно уж простудилась, но не сказала Дончо. Думала, что поправлюсь. Сейчас болит грудь, даже дышать тяжело. Этот дождь доконает меня. Еще девчонкой я однажды посреди зимы полезла в Искыр купаться, чтобы доказать, что мне нисколько не страшно и не холодно. В результате заболела плевритом, и теперь, когда простужаюсь, болит в груди.

Ночью легли в дрейф. Дождь продолжает лить. И никакого ветерка. Дончо растер меня спиртом. Натянул шерстяную одежду, и всю ночь я старательно потела. Это был кошмар. Крыша рубки протекает, льет прямо на постель. А Дончо закутал меня вдобавок нейлоновой пленкой. Но всякий раз, когда я встаю, чтобы переодеться в сухое, забываю о пленке, и вся собравшаяся на ней вода выливается на меня. Я настолько промокла, что мне уже все равно.

Дончо чрезвычайно внимательный, ласковый и добрый. Когда увидел меня мокрой, пожелтевшей и в лихорадке, у него даже слезы выступили на глазах. Сказал, что я для него единственная на всю жизнь и самое дорогое существо на всем свете.