С Евангелием

“Что значит эта дерзость?” — воскликнул разгневанный Маркиан. “Это — сокровище Церкви, — отвечал Лаврентий, — вот девицы, вдовы, малолетние дети — драгоценные жемчужины Церкви. Вот слепые, хромые, обездоленные — истинное церковное богатство. Употреби их на пользу страны, императора и всего народа. Молитвы их пусть будут оружием в руках ваших против врагов Рима”.

“Ты смеешься надо мной! — закричал префект. — Вот я покажу тебе, как издеваться над римским народом.” “Смерть не страшна христианину”, — сказал Лаврентий. — “Знаю, что в вашем безумном фанатизме вы презираете смерть, но я заставлю тебя умереть медленной смертью и продлю, на — сколько будет возможным, твои мучения. И это все-таки будет меньше, чем ты заслуживаешь, людоед, детоубийца” — гневно продолжал Маркиан. (Так как христиане тайно собирались в катакомбах и там, совершая Литургию, вкушали Тело и Кровь Христову, то язычники стали обвинять их за то, что будто они режут младенцев, едят и пьют кровь их). Ликторы схватили Лаврентия и привели его в базилику. Эмилий был здесь. Он едва смел следовать за святым Лаврентием, боясь видеть его мучения. Однако поборов это чувство, молодой человек смело пошел, чтобы видеть торжество христианской веры. Ликторы провели Лаврентия мимо толпы, в которой стоял Эмилий. Лаврентий узнал его. “Таинство любви святой да будет с вами вечно!” — сказал он, ласково и спокойно глядя Эмилию в лицо.

Затем Эмилий увидел на полу базилики кучу горящих углей и над ними железную решетку. Он видел как святого мученика подвели к решетке, сорвали с него одежды и, обремененного цепями, положили на это ужасное ложе. Он видел, как кожа святого Лаврентия покрылась пузырями, трескалась на огне, и чад шел от горящего тела. Он видел, как тело корчилось и трепетало, и каждый мускул конвульсивно сжимался, упорно храня в себе жизнь. Эмилий взглянул в лицо Мученика. Ни один нерв не шевельнулся на нем, ни одна тень мученья не омрачила его прекрасные черты. Казалось, поднятые к небу глаза его созерцали, подобно святому Стефану, будущую славу. Воображение Эмилия и присутствующих здесь христиан было возбужденно. Они видели и чувствовали, как от тела возносился ароматный дым, подобно благовонному ладану, и венец из сияющих лучей украсил голову мученика. Ни одного стона, ни одного упрека мучителям не вырвалось из груди его. Святой Лаврентий тихо молился о Риме, об обращении его к Богу. И так молясь, он предал дух свой Христу.

СВЕЧА

Сердца в любви трепещутся, звуча,
Как свечи на ветру, в средине ночи.
И этот грешный мир — пока горит свеча,
Не просто три мильярда одиночек.

Мы все теперь как в полосе,

И за былое мы в ответе!
И может быть, когда-то скажем все:
“Для нас, для нас примеры были эти!”

И хочется вновь шквалов, бурь,

Зачем такая нам уютность?
Вернуть бы к жизни юную всю “дурь”,
Напрочь отдать лукавую премудрость.

И слышен гомон маленьких детей,

Которые все жизни очень рады,
Как много, много им расставлено сетей!
Для милых, нет надежной им отрады.

А ты, свеча, как звездочка, горишь,

Туман столетий бодро пробивая,
Любовь к Христу, ее ты не затмишь!
Страдальцев любим мы, не забывая.

И сердца внутрь упряча жгучу боль,

Идем вперед, в борьбе изнемогая,
Храня в душе Христову жизни соль,
Стучимся с воплем в двери рая…

Гори свеча, гори свеча ясней,

Страданья дней далеких и суровых.
И чуть светлее будет в жизни сей
Нам, бедным, ждущим дней суровых, новых…

“Бог же мира сокрушит сатану под ногами вашими вскоре” (Рим. 16, 20).

АРГУМЕНТ

Я решил жизнь свою сделать аргументом

(Доктор Швейцер).

Теперь, как никогда еще в истории человечества, не хотят верить словам. Всему надо доказательства, всему нужны аргументы. Изолгавшийся язык потерял всю свою силу. Даже Евангелию не стали доверять. “Все, что в Нем написано невыполнимо и недоступно человеческим силам” — говорят люди нашей эпохи.

Пожилой лысый человек, сказавший эти слова, замолк. Видимо, ему было горько судить строго своих современников, но совесть могла ли пойти на компромисс?