С Евангелием

Когда мучили святого Романа, он стыдил епарха и говорил ему: “Постыдись хотя вот этого дитя, которое стоит и смотрит на мои страдания. Оно и то разумнее тебя”. Мучитель позвал ребенка к себе и спросил: “Как тебя зовут?” “Я — Варул”, — ответил отрок.“Какого ты почитаешь Бога?” — снова спросил епарх. “Я почитаю Христа, Он — Истинный Бог, а вот эти, которых вы чтите, — идолы”, — возразил мальчик. “Не лучше ли чтить многих богов чем одного?” — возразил епарх. “Нет! — ответил Варул, — Истинный Бог бывает только Один!” “Чем же лучше Христос наших богов?” — продолжал спрашивать правитель. “Тем, что Он создал небо и землю и все что ни есть. А ваши истуканы ничего не создали”, — объяснил Варул. Посрамленный и пристыженный епарх велел бить отрока прутьями. Варула били сильно и долго, но он терпел, как настоящий муж, не издавая стонов и жалоб. Отрока мучила сильная жажда, и он попросил у женщин немного воды. “Дитя мое, — сказала мать Варула, которая стояла здесь же, — да утолит жажду твою любовь Христова, потерпи до конца все муки за Него”. Ребенок больше не просил воды. Он истаивал от боли и жажды, но все молча терпел. Еще больше посрамленный не только разумом, но и терпением отрока, епарх велел отсечь ему голову. Благочестивая мать сама взяла в объятия окровавленного сына и понесла его на место казни. Она нежно целовала его и, плача от радости, говорила ласковые слова, чтобы он не боялся смерти и с готовностью умер за Господа. На месте казни святой отрок Варул простился с матерью, встал на колени, и ему отсекли голову.

СВЯТОЙ МУЧЕНИК КИРИК

Святому Кирику было всего три года. Мать его Иулиту мучили пред судилищем. Между тем епарх Дометиан держал Кирика на своих коленях. Ребенок был дивно красив и умен. Епарх хотел завлечь ребенка ласками и гостинцами, но он вырывался из рук и кричал: “Я — христианин! Я — христианин!” Так как Дометиан удерживал Кирика и не пускал к матери, то он сильно укусил епарху палец и выскочил из рук. Раздраженный этим, епарх толкнул ребенка ногой от себя, и Кирик покатился по ступеням вниз. Он бился головкой о каменные ступени лестницы, обагряя их своей невинной детской кровью. Святая Иулита видела все это и радостно молилась Господу за своего маленького сына.

Память их 15 июля.

А сколько других детских душ, мальчиков и девочек, пострадали за Христа вместе со своими отцами, матерями. Сколько их, невинных жертв, обагрили своей детской кровью нашу грешную землю? И как тогда, в страшную вифлеемскую ночь, их 14 тысяч убили за Христа, так и спустя 100–150 лет тысячи их отдали чистые души свои за святое Евангелие Христово. Их мучили, били, жгли на огне, топили в море, бросали зверям и ядовитым гадам, резали и кололи мечами… И как только жестоко мучили их!

О милые мученики-дети, за Христа пострадавшие! Вспомните о наших детях, их отцах, матерях и помолитесь обо всех нас.

* * *

Вот как смело и безбоязненно святые мученики, даже дети, боролись за правду, как они ненавидели зло, не входили с ложью ни в какое согласие. Святое Евангелие звало их на открытое и решительное сражение с сатаной, с его земным и подземным царством. Святой апостол Павел говорит: “Что общего света со тьмой, и какое общение Христа с Велиаром?”

Куда делась теперь эта смелость мученическая? Куда делся священный огонь любви, который заставлял трепетать самых жестоких мучителей и противников святого Евангелия? Где та непреклонная верность Христу, которая порождала новые сотни мучеников и исповедников за правду? Не стало у нас теперь ничего этого. Нас поразил паралич страха и маловерия. Мы стали слишком «умны» и в свою пользу «рассудительны», и это нас обезценивает и ставит в ужасное унизительное положение. Мы зазнались, мы загордились и засчитали себя самыми верными христианами на всем земном шаре. И вдруг сами пали до того, что лишились веры, лишились домашних, родных, детей, друзей. Никто нас не слушает, никто не любит, все ждут нашей смерти и считают нас не иначе, как неизлечимыми фанатиками и жалкими мечтателями. На одном из духовных торжественных заседаний один из видных иерархов сказал: “Мы теперь не должны входить в какие бы то ни было конфликты, ни с кем… чтобы еще больше не повредить Церкви”…

Этими словами князь церкви выразил примиренческую позицию слабых и трусливых людей, боящихся потерять “теплое” местечко и высокий титул своего чина. Другой иерарх знал бездну падения, в которую многие ниспали, и, выступая там же, сказал: “Как мы теперь слабы, как малосильны, как несамостоятельны… И вот, несмотря на нашу такую страшную немощь, такую постоянную неверность Евангелию и Богу, мы еще живем и поддерживаем союз любви с другими Церквями”.