С графом Мирбахом в Москве: Дневниковые записи и документы за период с 19 апр. по 24 авг. 1918 г.

С поверенным в делах нашей миссии в Берлин было направлено письмо, в котором сообщалось наше общее мнение о том, что дальнейшее пребывание миссии в Москве не сделает чести Германской империи, если к России не будут предъявлены достаточные и определенные требования в расплату за убийство и если они не будут выполнены. Последовавшее вслед за этим указание, согласно которому в случае грозящей нам лично опасности мы можем покинуть наш пост, вызвало возмущение и удивление, так как оно доказывало полное отсутствие понимания.

О расплате, естественно, пока нет и речи. Сговорчивость русских, поначалу заметная, сильно ослабла. Обещанный дом, как заявили вчера Геннингу два представителя правительства, не может быть представлен в наше распоряжение, поскольку занимает в военном отношении для городского квартала важное положение. Обещанное оружие также было выдано не полностью. Первый страх перед нашими встречными мерами быстро прошел, так как было замечено, что мы действуем нерешительно, а наша пресса в своих высказываниях очень осторожна.

14 июля.

В Москве жара. «Чрезвычайка» со дня убийства 6 июля работает с большим рвением. Сидя по вечерам часто заполночь в салу, мы слышим винтовочные выстрелы, только с их помощью в советской России можно ввести и защитить свободу и равенство. Обычно роль палача достается красному полку китайцев. Правительство утверждает, что расстреляно уже несколько соучастников убийства Мирбаха. Действительно ли это так, действительно ли расстрелянные были причастны к убийству, проверить нельзя, да и не представляет интереса. Убийцы надежно укрыты, так же как действительные инспираторы. Многие, конечно же, спокойно остались в Москве, так как знают — ворон ворону глаз не выклюет. Спиридонова, как говорят, помещена в дом для умалишенных. Выдержав срок приличия, ее, видимо, снова допустят до работы.

Сегодня до обеда снова посетил Кремль. Поднимался на колокольню Ивана Великого, самую высокую в Москве, откуда открывается замечательный вид. Во второй половине дня на приеме у дипломатического представителя польского регентского совета. Пестрое довольно интересное общество. Большинство дворяне, много священников. Позже появился прибывший из Петербурга архиепископ барон фон Ропп, первый епископ римско-католической церкви в России. Весьма представительная и благородная фигура. Я довольно долго беседовал с ним о его происхождении из немецких аристократических кругов, генеалогических связях, о положении в России и, наконец, о польской политике. Нам показалось, что его преосвященство искал возможности побеседовать с нами, немцами. Следует признать особую любезность и обходительность поляков, хотя многие, в том числе и мы, принимают ее за показную.

15 июля.

10 июля 5-й Всероссийский съезд Советов принял основной закон республики, содержание которого отражает дух этой коммунистической государственности. Свободен только тот, кто стоит на той же почве, что и правящий класс, все остальные граждане не имеют прав и должны быть наказаны или насильно обращены в другую веру — вот основные идеи этого документа свободы.

И все же есть небольшое число русских, которые считают эти ужасные принципы необходимыми, не из-за своего стремления к господству и мести, а потому что считают — только таким путем можно достичь идеалов счастливого коммунистического государства будущего. В жестоком и кровавом терроре они видят необходимое, хотя и достойное сожаления переходное состояние, когда буржуазия должна быть направлена на путь истины или, если это невозможно, устранена, чтобы освободить путь для нового всеобщего счастья.

Эти своеобразные идеи необходимости и возможности изменения человека в лучшую сторону или его устранения силой являются, наверное, особым свойством русского духа, который в разной степени находит отражение с давних пор в русской литературе. Поскольку, однако, лишь немногие люди являются чистыми идеалистами, эти идеи нашли совсем иное отражение в нигилизме и терроре революционных партий. Руководящие лица и их палачи, прежде всего члены «Чрезвычайки», почти все без исключения полны жаждой безграничной власти и, главным образом, безудержной мести по отношению к бывшим правящим кругам и тем, кто был «наверху». Среди идеалистов еще могут находиться те, кто надеется, что, несмотря на все бесчинства и подлость, их чистая и большая цель будет достигнута. Большая часть таких людей глубоко разочарована, испытывает стыд и недовольство. Я познакомился со многими большевиками, которые испытывают именно такие чувства. Некоторые из них еще не устранились от общего дела и пытаются по мере своих слабых возможностей способствовать добру. Очень многие отказываются быть участниками этих кровавых и подлых действий.