С. Ю. Витте

Не перечисляя дальнейших мероприятий, которые должны находиться в зависимости от обстоятельств, я полагаю, что деятельность власти во всех ступенях должна быть охвачена следующими руководящими принципами.

1) Прямота и искренность в утверждении на всех поприщах даруемых населению благ гражданской свободы и установление гарантий сей свободы.

2) Стремление к устранению исключительных законоположений.

3) Согласование действий всех органов правительства.

4) Устранение репрессивных мер против действий, явно не угрожающих обществу и государству, и

5) Противодействие действиям, явно угрожающим обществу и государству, опираясь на закон и в духовном единении с благоразумным большинством общества.

Само собой разумеется, осуществление поставленных выше задач возможно лишь при широком и деятельном содействии общества и при соответствующем спокойствии, которое бы позволило направить силы к плодотворной работе.

Следует верить в политический такт русского общества, так как немыслимо, чтобы русское общество желало анархии, угрожающей, помимо всех ужасов борьбы, расчленением государства».

Оба вышеизложенных акта появились одновременно и были опубликованы рядом. Удивительно, что ни тогда, ни до настоящего времени не возник вопрос, почему именно явились два акта, которые в конечных своих тенденциях однородны, которые проникнуты одним и тем же духом, но которые практически и по объему содержания далеко не одинаковы и мало между собой согласованы. Почему не появился один акт, который содержал бы те же идеи, но совершенно согласованные. Ответом на этот вопрос послужит нижеприводимая записка под заглавием «Справка об Vанифесте 17 октября 1905 г.» История этой справки такова:

Когда я был вынужден в апреле 1906 г. оставить пост председателя Совета министров и затем в июле уехать за границу, то до меня доходили слухи, что в дворцовых сферах говорят, что я вырвал у его величества Манифест 17 октября, что я вынудил его дать этот акт. Эти слухи находились в соответствии с очевидным паролем, данным черносотенной прессе («Русское знамя» Дубровина, «Московские ведомости» Грингмута и пр.) ежедневно уверять, что я изменник, масон, подкуплен жидами и проч. и проч. Известно, что пресса эта питается главным образом из дворцовых сфер и между прочим из благ императрицы Александры Федоровны. В сущности говоря, из казны, так как первоначальный источник всех почти этих средств – казна, т. е. достояние преимущественно малосостоятельных классов. Затем мне сделалось известным, что и императрица Александра Федоровна считает возможным высказать, что Манифест 17 октября я вырвал у ее августейшего супруга и что августейший супруг сам этого не изволит высказывать, но своим молчанием это в известной степени подтверждает, а так как государь одновременно во всех проявлениях начал ко мне относиться так, как будто я совершил какое-либо политическое преступление или совершил в отношении государя какой-либо некорректный поступок, то этим самым его величество еще в большей степени как бы подтверждал болтовню своей свиты и неосторожные фразы императрицы. Я употребляю [слово] «неосторожные», не считая возможным для себя употреблять более правильное определение. Люди, которые не понимают, что распространение, причем заведомое, слухов, что неограниченный самодержец подписывает самой величайшей важности акты, потому что у него их вырывают, начинает ужасные и позорные войны, потому что его уверяют, что мы «разнесем макак», самолично ребячески распоряжается военными действиями, потому что его уверяют, что он превосходный военный и моряк, – очевидно, хотя и желая оградить монарха, наносят самый ужасный удар его неограниченной самодержавности. Люди эти – очень неумные люди и притом подлые, хотя и титулованные люди. Изложенные обстоятельства вынудили меня в начале января 1907 г. составить краткую «Справку о Манифесте 17 октября 1905 г.» Справку эту я предварительно дал прочесть управляющему во время моего премьерства делами Совета министров, ныне сенатору, Вуичу, который был в курсе событий, [и просил сказать,] нет ли какой-нибудь неточности, хотя она была составлена в согласовании с краткими воспоминаниями Вуича по поводу этих событий, находящимися в моем архиве. Вуич подтвердил точность этой справки. Затем я послал ее к военному министру Редигеру, единственному из нынешних министров, бывшему министром и в моем кабинете. Он сделал одно редакционное изменение, которое мною и было принято (его письмо по этому предмету находится также в моем архиве). Затем эту справку я послал 30 января 1907 г. при письме министру двора барону В. Б. Фредериксу, «как лицу, посвященному во многие перипетии того времени, на случай, если ему угодно будет указать мне какие-либо неточности, которые невольно могли вкрасться в эту справку. Обязуюсь объяснить, что я не счел со своей стороны уместным представить эту справку государю императору только потому, что не находил возможным беспокоить его величество». В заключение в письме говорится: «Не откажите вернуть мне прилагаемую справку с вашими замечаниями».