С. Ю. Витте

15 октября утром граф Витте снова отправился в Петергоф, причем просил князя Оболенского и управляющего делами Комитета министров поехать с ним. На том же пароходе ехал и министр двора барон Фредерикс. Князь Оболенский прочел в присутствии всех этих лиц набросок им составленного проекта манифеста; граф Витте сделал некоторые замечания, и так как в то время подошли к Петергофу, то он просил князя Оболенского и Вуича попытаться на основании бывших на пароходе разговоров по поводу наброска князя Оболенского составить более или менее окончательную редакцию манифеста, а сам вместе с бароном Фредериксом отправился во дворец. Там он застал великого князя Николая Николаевича и генерал-адъютанта Рихтера. В 11 часов его величество принял этих четырех лиц. Его величество повелел графу Витте прочесть ранее упомянутый его всеподданнейший доклад. Затем граф Витте доложил, что, по его крайнему разумению, при настоящих обстоятельствах могут быть два исхода – или диктатура, или конституция, на путь которой его величество в сущности уже вступил Манифестом 6 августа и сопровождавшими его законами. Его доклад, или программа, высказывается за второй путь, который в случае его утверждения должен повести к мероприятиям, подлежащим проведению в законодательном порядке и расширяющим закон 6 августа, приводя Россию к конституционному устройству. Во время чтения доклада, с разрешения государя императора, великий князь Николай Николаевич задавал графу Витте целый ряд вопросов, на которые граф Витте давал подробные разъяснения, причем доложил, что он не рассчитывает, чтобы после жесточайшей войны и столь сильной смуты могло бы быстро наступить успокоение, но что второй путь, казалось бы, приведет скорее к такому результату.

По окончании доклада его величеству угодно было спросить графа Витте, изготовил ли он манифест. Граф Витте доложил, что предварительный проект манифеста был изготовлен, что он с ним ознакомился во время переезда в Петергоф, ныне же [этот текст] исправляется, но что, по его мнению, было бы удобнее ограничиться утверждением прочитанного им всеподданнейшего доклада. Его величество соизволил в 1 час дня отпустить присутствующих и повелел собраться к <тре>м часам, а графу Витте привезти проект манифеста.

В 3 часа заседание возобновилось. Продолжался обмен мыслей по поводу доклада, затем граф Витте прочел проект манифеста. Присутствовавшие не сделали никаких возражений. Затем государю императору благоугодно было отпустить присутствующих.

16 октября к вечеру барон Фредерикс дал знать графу Витте, что он к нему приедет переговорить по поводу манифеста. После полуночи барон Фредерикс приехал вместе с директором канцелярии генералом Мосоловым и передал графу Витте, что его величество независимо от тех лиц, которые присутствовали вчера в совещании, советовался также с другими лицами, и что члены Государственного совета Горемыкин и Будберг составили два проекта манифеста, с которыми его величество поручил его ознакомить. Граф Витте прежде всего спросил, известно ли обо всем происходящем генералу Трепову, который ныне держит в своих руках всю полицию империи, на котором лежит ответственность за внешний порядок в стране; всякая крупная мера, если он, генерал Трепов, заранее в нее не будет посвящен, может иметь последствием неблагоприятные явления. Барон Фредерикс ответил, что он потому и опоздал, что был у генерала Трепова, который во все это дело посвящен. Затем барон Фредерикс дал графу Витте прочесть новые проекты[197]. Граф Витте заметил, что проект, на который было обращено его внимание, как наиболее подходящий, не может быть им принят по двум причинам:

Во-первых, потому, что он в отличие от проекта, им переданного, прямо провозглашает, что его величество со дня опубликования манифеста дарует все свободы, тогда как в его проекте его величество лишь повелевает правительству выполнить непременную его волю даровать эти свободы, что предполагает еще последующую работу правительства; во-вторых, что в манифесте пропущены другие существенные меры, которые значатся в его проекте всеподданнейшего доклада, и что объявление манифеста, не согласного с одновременно опубликованным докладом, породит сразу сомнения в силе и крепости тех начал, которые в этом докладе изложены.