С кармой по жизни

— Потому что вы позвоните туда, наябедничаете на меня, а мне потом влетит. Марь Иванна сказала, если я буду себя плохо вести и меня вернут обратно, то она меня в психушку до совершеннолетия положит. Я не хочу в психушку — там плохо.

— Я не буду ябедничать, обещаю. Просто мне нужно кое-что выяснить. Пожалуйста, Саша. А потом я научу тебя играть на компьютере.

— А вы не врете?! — Его глаза восхищенно загорелись.

— Я никогда не вру, к сожалению, — вздохнула я. — Не умею. Говори номер детдома.

— Ладно, только без обмана, — сдался он. — Детдом-интернат № 7 для умственно отсталых детей.

— Ты что, умственно отсталый? — Я внимательно присмотрелась к мальчику, выискивая в лице признаки дебилизма.

— Нет, просто я не такой, как все, и со мной никто возиться не хочет, — серьезно пояснил он. — Поэтому туда и отправили. Где компьютер?

— Сначала закончи обед, помой за собой посуду, а потом уже все остальное, — шутливо нахмурилась я. — У меня с этим очень строго. Как твоя фамилия?

— Приходько.

— Хорошо, я сейчас вернусь.

Оставив его допивать чай с печеньем, я пошла в гостиную, взяла телефонный справочник, отыскала в нем нужный номер, позвонила в детдом и попросила пригласить Марию Ивановну. Ее довольно долго искали, наконец в трубке что-то загремело и послышался приятный женский голос:

— Слушаю вас. Кто это?

— Здравствуйте, Мария Ивановна, — немного волнуясь, проговорила я. — Вы меня не знаете, я одинокая женщина, вполне состоятельная и хотела бы усыновить ребенка. Скажите, это реально?

— А вы москвичка? — тут же перешла она на деловой тон.

— Да.

— Знаете, вообще-то это очень длительная и сложная процедура, мы обязаны все досконально проверить, выяснить о вас все сведения, установить, в состоянии ли вы воспитывать и содержать ребенка, и так далее. На это порой уходит не менее полугода, а то и больше. Вы меня понимаете? Ведь дети — наша главная ценность, мы должны их беречь и заботиться о них, так что приготовьтесь к тяжелой борьбе. К тому же желающих усыновить кого-нибудь гораздо больше, чем детей, поэтому учитывайте еще и конкуренцию. Но в принципе это вполне реально. Вы уже присмотрели себе кого-нибудь?

— Да, присмотрела. — Я собралась с духом и выдала: — Знакомые говорили, у вас есть один мальчик по имени Саша Приходько, очень спокойный такой, рассудительный, симпатичный.

— Да, неплохой мальчик, — проговорила она без тени смущения. — Только вы немного опоздали — его уже усыновили. Не далее как сегодня его взяла на воспитание одна очень порядочная и симпатичная женщина. Она почти год встречалась с Сашей, они очень привязались друг к другу, и мы со спокойной совестью оформили все документы

— Какая жалость, — сокрушенно вздохнула я. — Мне так хотелось взять именно этого мальчика. Извините, а вы не могли бы сказать, что за женщина усыновила Сашу? Может, я могла бы помочь ей хотя бы деньгами, чтобы Саша ни в чем не нуждался?

— Вообще-то у нас это не принято, — замялась она. — Но если вы действительно хотите оказать материальную помощь, то можете сделать это через наш детдом, а мы уже передадим деньги по назначению.

— Нет проблем, я готова помочь и детдому, но Саше я бы хотела сделать подарок лично. Вы меня понимаете, надеюсь?

— Ну что ж, если так, то возьмите ручку и записывайте.

— Пишу.

— Ее зовут Вероника Сергеевна Крымова, работает директором туристической фирмы, я дам вам ее домашний телефон. Пишете?..

Дальше я уже не слушала. Бросив трубку, я ошарашенно уставилась перед собой, не в силах сообразить, что происходит на белом свете. Каким образом моя фамилия оказалась на тех документах? Кто мог встречаться с Сашей целый год, скрываясь под моим именем? И при чем тогда Григорий? Может, он каким-то образом обманул и директрису? Но зачем ему это понадобилось? Зачем ему вообще нужен был этот безобидный и беззащитный мальчуган? От всех этих вопросов голова моя шла кругом, мысли путались, но ответов не было. Чтобы не свихнуться раньше времени, я встала и пошла на кухню.

Саша стоял у раковины и, прикусив от усердия язык, старательно мыл посуду. Только теперь я заметила, какой он худенький, как неаккуратно подстрижен и что у него оттопыренные уши.

— Ну что ты делаешь, я же пошутила, — со смехом проговорила я, отнимая у него недомытую тарелку. — Лучше сядь и расскажи мне кое-что.

Он послушно уселся на табуретку и начал рассматривать свои пальцы с обгрызенными ногтями.

— Тебя раньше уже кто-нибудь хотел усыновить? — спросила я, споласкивая тарелку под холодной водой.

— Нет, — кратко ответил он.

— И никто даже не пытался?

— Нет.

— Может, к тебе приходил кто-то, приносил подарки, водил тебя на карусели?

— Нет.

— Да что ты заладил: «нет» да «нет», — занервничала я. — Я же с тобой нормально разговариваю, а ты ведешь себя, как партизан на допросе. Пойми, мы попали с тобой в какую-то странную и не очень хорошую историю. Чтобы выпутаться из нее, я должна кое-что выяснить. И ты можешь мне помочь в этом. Понимаешь?

— Да. А где компьютер?