С кармой по жизни

— Ну вот, приехали. — Я вытерла руки полотенцем и присела около него. — Ладно, ответь еще на один вопрос, и пойдем играть. Григорий был один, когда забирал тебя из детдома?

— Один.

— И никакой женщины с ним не было?

— Только Марь Иванна.

— Хорошо, теперь пойдем осваивать компьютер. — Я поднялась и строго посмотрела на него. — Но сначала в ванную, у тебя полно перхоти в голове, а мой компьютер грязнуль не любит.

— Так я и знал, что этим все кончится, — сокрушенно вздохнул малыш, соскальзывая с табуретки. — Только все мои вещи остались в той машине, в багажнике.

— Что ж ты сразу не сказал? Но ничего, я дам тебе свой халат, а потом что-нибудь придумаем.

— Я девчоночьи вещи не ношу, — с вызовом проговорил он.

— Значит, будешь ходить голый, пока я не постираю твою одежду, — отрезала я.

Проводив его в ванную, показав, как включается вода и где висят полотенца, я ушла в гостиную, уселась в свое любимое розовое кресло и погрузилась в размышления. Прежде всего мне нужно было понять, во что это я вляпалась сегодня. А скорее даже еще вчера, когда познакомилась с Григорием. Этот вопрос не давал мне покоя. Судя по всему, Григорий, с которым я, наивная и глупая женщина, успела не только провести ночь, но и помолвиться, был не самым честным человеком на земле. Теперь было ясно, что он познакомился со мной совсем не случайно, а с какой-то определенной целью. Чем конкретно он занимался и какая роль в его нечистоплотных делах была отведена мне — об этом мог рассказать только сам Григорий. Я уже поняла, что он меня как-то использовал, но как именно — это тоже оставалось загадкой. А может, виной всему моя нездоровая подозрительность? Может быть, Григорий действовал с самыми чистыми намерениями, а его подло обманули те двое, у которых уже об этом не спросишь? Может быть, им не позволяли усыновить ребенка, а Григорий по доброте душевной взялся помочь и выступил посредником? Но если так, то почему в документах детского дома фигурирует моя фамилия? Случайностью это нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Он был просто обязан сообщить мне об этом, а не проделывать все за моей спиной, в результате чего у меня на руках оказался восьмилетний мальчик, который теперь официально проходит по всем документам как мой приемный сын. Что, спрашивается, я с ним теперь должна делать? Воспитывать? Но я сама еще не достаточно взрослая и не могу взять на себя такую ответственность. А с другой стороны, отправлять его обратно в детский дом, где директриса поместит его в психушку, тоже не хочется — жалко мальчишку. Кстати, директриса тоже ведет себя по меньшей мере странно: зачем ей понадобилось обманывать меня и говорить, что к Саше целый год приходила женщина и усыновила его, если на самом деле его взял Григорий, не приложив для этого никаких усилий? Допустим, он ее хороший знакомый и договорился с ней по-дружески об усыновлении ребенка, чтобы впоследствии передать его той парочке, которую почему-то как раз в этот момент решила задержать милиция, но тогда опять же при чем здесь я? Почему он не пришел ко мне на помощь, когда увидел, что я попала в беду, и не объяснил собровцам, что за рулем в машине находится совершенно случайная женщина, не имеющая никакого отношения ни к мальчику, ни к тем двоим? Тогда бы они отнеслись ко мне соответственно и не стали бы стрелять в меня как в сообщницу Гаджиевой. Вместо этого Григорий сбежал с поля боя, бросив мне на прощанье издевательскую усмешку. Испугался или сделал это намеренно с какой-то ему одному известной целью? Как бы там ни было, пролить свет на эту темную историю может только один человек — опять же сам Григорий. Я просто обязана найти его, швырнуть в лицо колечко и заставить решить проблему с Сашей Приходько. Самое страшное, что я даже не знала, где его искать: он не оставил ни телефона, ни адреса, не сказал, в каком банке работает, — ничего, как только что до меня дошло, я о нем не знала ничего, кроме имени Григорий и фамилии Романовский. Причем в том, что это его настоящая фамилия, у меня тоже не было никакой уверенности. Так или иначе, никакой другой ниточки у меня не было. Решив завтра же отправиться в ресторан и поговорить с метрдотелем, который, как мне показалось, хорошо знал моего кавалера, я выбросила из головы все эти мысли и пошла проверять, не утонул ли в ванной мой новый знакомый. Не успела я дойти до двери, как на столике зазвонил телефон. Не знаю почему, но мое сердце сжалось в тревожном предчувствии.

«Не бери трубку, — предупредил внутренний голос, — а то пожалеешь».

Я потянулась к радиотелефону.

«Не бери, — заверещала интуиция, — козленочком станешь!»

Я подняла трубку.

«Положи на место!!!» — провопили оба, но я уже их не слушала.

— Алло, — сказала я.

В ответ тишина.

— Слушаю вас. Алло?

Снова глухое молчание.

Положив трубку, я подождала немного, надеясь, что перезвонят, но телефон молчал. Я снова направилась к Саше, но не успела сделать и двух шагов, как звонок повторился. Я вернулась к аппарату.

— Слушаю, кто говорит? — спросила я.