С каждым ударом сердца

Именно сейчас Дана смогла по-настоящему разглядеть эту женщину. Пожалуй, она была намного старше тридцати лет. Может быть, даже под сорок. Хотя никаких, почти никаких намеков на морщинки на её коже не было видно. Но все-таки она уже была немолода. В темно-синем, почти черном платье, украшенном по подолу вышивкой в виде цветочного орнамента, с кружевным воротником, почти такими же темными манжетами и знаком трилистника на груди. И еще на поясе, красиво подчеркивающем талию женщины, в темно-синих ножнах висел кинжал. Оружие на стройном теле в таких же синих ножнах с серебряными кольцами смотрелся неожиданно гармонично и довольно воинственно. Особенно сейчас, когда женщина решительно направилась к Дане и попыталась схватить ее за плечо. 

Девушка неловко вскочила, опрокинув стул и чуть не перевернувшись вместе с ним. В последний момент Реган поймал ее буквально в метре от встречи с приключениями на одно весьма дорогое для нее место. 

А Теренций пробурчал что-то очень недовольно, и она, поддерживаемая внизу крепкими мужскими руками, даже посмотрела на него с огромным удивлением.

Но римлянину было как-то не до смеха. Он отвернул голову и повторил:

– Девушка назвала свое имя. То есть полное имя.

По-прежнему хмурясь, Шайла отступила на шаг, словно побоявшись, что в момент падения Дана может сбить ее с ног.

– Да? И какое же имя она назвала? И что вообще сказала?

Великан еще секунду помедлил и скосил взгляд на девушку, которую Реган уже сумел поставить на ноги, но на всякий случай осторожно придерживал за плечи. 

– Девона.

У него имя прозвучало немного по-другому, чуть мягче. Он словно произносил “о” вместа “а” и слово, благодаря этому, было каким-то чужим и в то же время знакомым, очень знакомым. Она уже слышала когда-то, как ее имя произносили именно так.

На некоторое время в комнате повисла тишина. Дана вдруг ощутила, какая горячая у мужчины рука, и как этот жар ощущается сквозь тонкую рубашку. Она медленно и аккуратно вывернулась из этих объятий и, не глядя, отвела его руку в сторону.

Женщина некоторое время помолчала, машинально поглаживая левой рукой навершие своего кинжала с каким-то огромным темно-синим камнем. Дана с удивлением заметила, что произнесенное имя по-настоящему взволновало ее, и она изо всех сил старалась успокоить дыхание.

Наконец она потрясла головой, взметнув облако темно-русых волос. И когда успела их распустить? 

– Мы уезжаем завтра. Все вместе. Реган, это не обсуждается. Слишком важно все произошедшее, и тебе не время прятаться по пустякам. А сейчас…

Она вдруг наклонилась и, подняв руку, прикоснулась к волосам девушки.

– Этого… не было. Когда я уходила. - она оглянулась на Теренция. - Надеюсь, это не шутка?

Римлянин пожал плечами. Он явно не понимал, в чем дело. 

– Реган, я тебя спрашиваю!

Она внезапно почувствовала его дыхание у самой шеи. В нем было море, странный, резкий запах. Наверно, водоросли. И в то же время он был по-особому притягательный, сбивал с толку. Она дернула головой и скривилась от боли, Шайла держала ее за волосы. Дана подняла руку и попыталась отцепить пальцы женщины. 

– Да, я вижу.

Шайла отпустила пряди и вновь метнулась к двери. Уже буквально на бегу она бросила: 

– Девона, я жду тебя на улице. Мужчины уберутся сами. В конце концов, Реган должен уметь все, раз уж он здесь живет столько времени.

Девушка направилась за нею, словно автомат, механически переставляя ноги и стараясь не обращать внимания на взгляды мужчин. Кажется, в их взглядах можно было заметить жалость. 

Улица встретила ее серостью и накрапывающим дождем. “Как в Прибалтике”, - подумалось, и она нерешительно остановилась, не желая выходить из-под навеса. Гулять в такую погоду в одной мужской рубашке означало попросту простудиться.

Дверь за спиной хлопнула, и через секунду Реган уже накинул ей на плечи куртку такого же темно-синего цвета, как и платье Шайлы. Она вновь медленно отодвинула одну за другой его руки, замершие, словно в нерешительности, и одновременно прикасающиеся к ней, к ее плечам с каким-то намеком. 

Куртка – это было хорошо, очень хорошо. Тепло. Прибавила шагу, стараясь не оглядываться. Женщина ждала ее у самой кромки воды, в том самом месте, где она выбралась на тропу к дому всего-то два дня тому назад. Морская гладь была спокойна, и только откуда-то совсем издалека доносился голос двигателя пароходика, покинувшего остров.

Здесь, на берегу, выпрямив спину, женщина казалась еще стройнее, но, подойдя к ней, Дана с удивлением обнаружила, что она, пожалуй, совсем не так высока, и даже сейчас, без каблуков, легко могла бы улыбнуться, глядя этой женщине прямо в сердитые глаза.

Они некоторое время стояли молча. Дана смотрела на море, так похожее на то, у которого она любила отдыхать, приезжая в Польшу. Прозрачная волна лениво колыхалась, бережно касаясь кромки берега с рассыпанными там и сям сглаженными многими годами крупными и мелкими камнями.