С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях

Он съел три ложки магнезии и свистал всю ночь и половину следующего дня. Кроме прочего, после ужина его вырвало. Однако он не жаловался – уговор есть уговор.

А клизму я ему-таки поставил, это уже в другой раз, позже, при сходных обстоятельствах, – он оказался сговорчивее, и мы с ним торжественно уединились на корме, а потом весь вечер Жорж подробно, под общий хохот, отчитывался в своих впечатлениях, представляя в лицах себя, меня и, кажется, клизму тоже.

Не хочется оставлять медицинскую тему – вероятно, потому, что никакого прикладного оттенка она сегодня для меня не имеет, больных на борту «Ра» нет, я как специалист бездельничаю, и это мне весьма приятно. Самое время рассказать о том, что это вообще такое – быть врачом на «Ра».

Можно сказать, что свои врачебные обязанности я начал выполнять задолго до того, как впервые увидел своих подопечных. С момента, как А.И. Бурназян, уже упоминавшийся на этих страницах, предложил мне составить план подготовки, я уже как бы плыл на папирусной лодке, диагностировал у членов ее экипажа самые страшные заболевания и блестяще их врачевал.

А между тем с практическим врачеванием я последние годы почти не сталкивался, занимался в основном физиологией – нужно было многое освежить в памяти, и тут мне чрезвычайно помогли мои коллеги, учителя и друзья.

Я пошел в институт кардиологии, к профессору Мухарлямову, в институт тропических заболеваний, к доктору медицины Токареву, без конца консультировался с ними, с руководителем нашего учреждения, много лет работавшим в Арктике, вспомнил свой собственный маленький опыт, добытый за год зимовки в Антарктиде, – все вело к тому, что я должен оснаститься как следует, и список требуемого рос как на дрожжах и грозил превратиться в объемистый гроссбух, а терапевты, хирурги, реаниматоры продолжали предлагать каждый свое, новое, оригинальное и совершенно необходимое, вроде набора инструментов из титанового сплава – надлежало по возможности проверить, как инструменты поведут себя при повышенной температуре и влажности.

Всего набралось почти триста килограммов; я внимательно следил за выражением лица Хейердала, когда мы с ним стояли у самолета, только что доставившего меня в Каир. Бегущая дорожка транспортера выкидывала нам на руки огромные пластиковые мешки – Тур раскрывал глаза шире и шире и, когда, наконец, явился последний мешок, облегченно хмыкнул. И я понял, что участь моя счастливо решена: человека с таким запасом юмора никто назад не отправит.