С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает

Был прекрасный вечер, мы немного прогулялись до паба, придерживаясь берега Мой, а заходящее солнце бросало последние мягкие лучи на равномерно текущие воды реки. Марджори и Элси вдохновляли меня. Пятидесятилетние женщины, которые жили полной жизнью. Марджори с ее кулинарными книгами и Элси с ее стихами и песнями. У меня не было ни малейшего понятия, отличались ли результаты их усилий высоким качеством, но это было не важно. Гораздо важнее радость, которую им это доставляло.

В жизни бывает так, что нужно танцевать, не думая о том, кто на тебя смотрит.

Паб назывался «У Мерфи», это был только что со вкусом отремонтированный бар, переполненный молодежью. Молодыми привлекательными людьми. Молодыми привлекательными девушками. Я заказал пиво и позволил себе немного ощутить приятное волнение. Я облокотился о стойку и обозрел помещение в поисках самой симпатичной. Ее было несложно найти. Она сидела за столиком на слегка приподнятой площадке, общаясь с двумя парнями. У нее были темные волосы, большие сияющие глаза и губы, которые вне всякого сомнения требовали поцелуя. Я размышлял о том, насколько приятным может быть это занятие, когда она подняла глаза и увидела, что я на нее смотрю. Я не отвел взгляд. Она одарила меня чем-то вроде полуулыбки и вернулась к разговору с друзьями. Хорошо. Полуулыбка — хороший знак.

Возможно, здесь мне следует отвлечься и объяснить, как в области ухаживаний за женщинами я всегда демонстрировал исключительную приверженность самообману. Мне всегда удавалось убедить себя в том, что я добился гораздо большего, чем было на самом деле. С уверенным изяществом и на прозрачных крылышках я летел навстречу реальности и никогда не замечал, что меня ждет аварийная посадка. К примеру, в данном случае я полностью опустил тот факт, что объект моего интереса сидел в компании двух мужчин, которые, без сомнений, как и я, были в курсе, что ее губы требуют поцелуев.

Вот она оставила своих друзей (потому что в моих глазах они все явно были друзьями), подошла к стойке, чтобы заказать напиток, и встала рядом со мной, давая мне возможность, которую я не мог позволить себе упустить. Однако я сделал ошибку, слишком долго размышляя о том, с чего начать. Конечно, лучший способ в этой ситуации — сказать первое, что приходит в голову, и не беспокоиться о смысле сказанного. Считается, что если в целом ты девушке понравился, она простит тебе первые минуты заигрываний.

В данном случае, совершенно некстати, единственной фразой, которая пыталась сорваться с языка, была: «А ты знаешь, что из всех стран ЕС только в Англии и Португалии нет официально признанных языков этнических меньшинств?».

Услышав такое, немногие женщины, как бы им ни понравился твой внешний вид, подумают: «Э, да это парень, с которым мне хотелось бы побыть подольше», а от тех, которые так подумают, вероятно, лучше держаться подальше.

Она вот-вот собиралась отойти от стойки, и я знал, что должен срочно что-то сказать.

— Сегодня вечером викторина? — выпалил я, отводя взгляд от объявления «Сегодня вечером викторина», которое висело на стене прямо напротив нас обоих.

— Да, — мягко ответила она. — Вы можете присоединиться к нашей команде, если хотите.

Про себя я запрыгал от радости, а внешне сдержался и попытался сделать вид, что мне все равно.

— Если вы настаиваете, — сказал я, а потом, подумав, что перестарался, добавил: — Спасибо, с удовольствием.

Ее звали Рошин (пишется, как я позднее узнал, «Roisin»), и она пришла не с теми двумя парнями за столиком, а с толпой друзей, которые сидели у стойки слева от меня. Очень вежливо, что обычно непозволительно по отношению к незнакомцам, которые задают тупые вопросы, она представила меня своим друзьям по очереди, но их имена были просто звуками, которые мне не удалось уловить, так сильно я был сосредоточен на ней, повелительнице обряда знакомства. Главное, я запомнил ее имя. Рошин. Прекрасная Рошин. С губами, которые требовали поцелуев.

Что неприятно, Рошин начала болтать с двумя подругами, а я завел разговор с Декланом. Я не имел ничего против Деклана, кроме того факта, что он не был Рошин, и потому его мне целовать не хотелось. Он спросил, что я делаю в Ирландии. Я надеялся, что хоть какое-то время мне не придется отвечать на этот вопрос, и постарался не упоминать холодильник.

— Значит, ты просто собираешься месяц путешествовать по стране?

— Да.

— Здорово, — а потом последовал удар. — А что тебя привело к такому решению?

Расспросы продолжались бы до тех пор, пока правда, невероятная правда, не была бы из меня вытянута.

К моему облегчению, викторина началась до того, как слово «холодильник» смогло достигнуть ушей Рошин, и, хотя мне не было стыдно того, чем я занимаюсь, хотелось сообщить ей об этом самому. Объяснение, чем я занимался, могло показаться глупым, если не подойти к нему деликатно.