С Кощеем жить – злодейкой быть

– Премудрой-то? С чего бы это? Ее даже в тюрьму посадить не удалось. А она в Мусорном мире раз пять замуж выходила засветясь. Но закон знает. К частичному имени не привязать. Тем более к такому часто встречаемому. А все эти Премудрая и Прекрасная – только эпитеты. А Царевна-лягушка – вообще статус, – ректор покрутил пальцем, как будто на него что-то накручивает, и поморщился.

– А чего же тогда Дурак на эпитет не сослался?

– Дурак потому что, – ректор буркнул уже в кружку.

– А Рыбак?

– А у него имя полное такое. Да и привязка по ауре произошла еще в тестовую отсидку. Теперь только комиссией снимать. Даже если его отпущу, все равно артефакт притянет сюда. Так что и Горынычевский выход в таверну не так уж страшен – не сбежит, – ректор ткнул уже слегка подрагивающим пальцем в сторону наших тройняшек. – Хотя кому я это рассказываю, ты своего соседа подговариваешь на проверку комиссии. Но, дорогая моя, несмотря на мое уважение, и чего уж греха таить, страх перед Кощеем, все его прошения в мусоросжигателе. Недостаточно оснований для вызова столь влиятельных людей.

Сердцу стало тепло. Пусть и прав был Кощей, что не примут заявления о моей невиновности, все равно попытался.

– Садись, боевая ты наша, – рядом раздалось хихиканье Багиры. Я оглянулась и поняла, что за своими розовыми мыслями и воспоминаниями совсем пропустила возвращение всех наших собутыльников, включая вернувшуюся от другого столика Алису.

– Нет, спасибо, я постою. Нитки поберегу. – Бабуля скромно нависала над столом и пила стоя.

– Хоть будешь знать, что именно не стоит болтать перед заклинанием возврата, – ректор покачал пальцем, а Яга только кивнула в ответ.

Дальше меня попросили еще каким-нибудь песням научить. К сожалению, русских песен я слушаю мало. В иностранных плохо понимаю смысл. Но все, что вспомнилось, поведала. А потом я что-то рассказывала, вроде из детства. Но вовремя себя остановила. Вот только совсем оставить себя без интересностей не смогла и спросила Горыныча, как он превращается в трехголовое чудище-то.

Мне решили не просто рассказать, а показать. Ректор, как самый трезвый (очень относительное понятие после всего выпитого), предложил это сделать на улице.

На улице было уже темно, но под свет из окна таверны получалась красивая мистическая картина. Тройняшки взялись за руки и приподняли их, как в знак победы.

– Сила трех! – прокричали три пьяные глотки.

Светлая вспышка, и перед нами стоит вполне себе верно зарисованный Змей Горыныч. Одно большое пузо, три пасти на длинных шеях. Вот только ростом подкачал. Как раз как три мужика шириной. И головы возвышаются чуть сильнее, чем Кощей надо мной. Сердце кольнуло. Вся окружающая тьма стала казаться той чернотой, что иногда горит во взгляде Бессмертного.

– А что за прикольную песенку ты пела? – Горынычи нависли надо мной.

– Из «Зачарованных». Прости, мужик, не удержалась, – пожала плечами. Действительно, было сложно удержаться с учетом их фразочки и того, как за руки держались. Я уж молчу о световых спецэффектах.

– Вообще-то не мужик, а мужики.

– Это ты про себя, что ли? Да из-за тебя мы все междуречные потекучки всех миров уже словили. Ты не мужик, ты трепло. И если бы трепыхал ртом, а не…

– Да я тебя сейчас ка-а-ак вдарю!

– А нет, еще и ртом!

– Мы все еще про его вранье или?..

Головы выговаривали друг другу одинаковыми голосами! И может, я смогла бы разобрать, что говорят, по губам, но не по пастям же! Теперь я понимаю, почему в мультике головам дали совершенно разный тембр.

Спор голов отдалился и стал фоновым звуком, а я снова погрузилась в окружающую темноту.

– Так, стоп. Я же вечером должна была с Волей заниматься. – Голос мой звучал хрипло, но другие мою незапланированную речь услышали и… предложили составить компанию! Мол, одна голова хорошо, а четыре лучше.

Горыныч попытался с этим утверждением поспорить, поэтому его и оставили в таверне. Ректору тоже компания нужна была. Он даже не вышел смотреть на превращение Змея, сидел и плакал над кружкой о своей невзаимной любви.

Глава 23 Когда хочется уйти в окно

Вернулись мы не туда же, куда входили, а за пределы здания академии. Как мне пояснили – такой перенос сделан для удобства. В этот раз грязь месить мы не стали (никто не хотел снова встретиться с возлюбленной Горыныча) и шли к зданию по дорожке.

– Слушай, ты рассказывала, что в детстве строила халабуду – расскажи, как?

Кажется, я слишком много им говорила. Хотя что страшного в халабуде?

– Это когда строишь домик из разных штук. Я обычно из стульев и покрывала делала. Творчество, в общем.

– А давайте тоже построим. – Алиса была полна энтузиазма.

– Творчество – один из видов магических ресурсов, – согласно кивнула Яга.

Студентки были настолько ленивы в строительстве, что академия разом лишилась трех стульев, трех окон и одной шторы. Зато ректора ожидает кучка дров под разбитыми окнами.

Вот же ж. Хоть бы открыли окна, коли, оказывается, левитацией владеют.