С куклами к экватору

Ну, а что касается благословенной почвы, то она производит огромное количество чая — свыше ста пятидесяти тысяч тонн в год. Причем эти драгоценные кусты особенно хорошо растут в горах, на почве, ранее считавшейся неплодородной. Задолго до прихода белых в славном цейлонском государстве обрабатывались только долины, орошаемые замысловатой и разветвленной ирригационной сетью. На невозделываемых теперь площадях выращивался рис для многих миллионов жителей. Но сейчас старые водоемы запущены, целые столетия никто не заботится о поддержании каналов, люди переселились в другие места. Это значит, что население острова могло бы еще долго расти, не создавая этим угрозу голода. Достаточно было бы ввезти современные агротехнические орудия и, затрачивая небольшие усилия, производить то, что в старину лишь с огромным трудом удавалось вырвать у земли примитивнейшими орудиями.

Между прочим, тем, кто повторяет старые мальтузианские побасенки о голоде, грозящем слишком интенсивно размножающемуся человечеству вообще и Азии особенно, достаточно пролететь над этой частью света, и они увидят, какая незначительная часть земного шара поцарапана плугом. Прокормятся все дети, которым предстоит родиться, и даже лучше, чем их родители сейчас. Надо только взяться за это единодушно, в широких масштабах, по-социалистически.

Читатель мог бы подумать, что мы начали нашу цейлонскую главу столь необычно деловитым рассказом о высохшей ирригационной сети потому, что страдали там от засухи. Наоборот. В отличие от Бомбея за все время нашего пребывания на Цейлоне дождь шел почти ежедневно, а многие члены нашей труппы с радостью приветствовали и другую влагу: на острове нет и намека на запрет спиртных напитков.

Впрочем, город Коломбо не только этим отличался от шумного, колоссального Бомбея. В цейлонской столице менее полумиллиона жителей, расселившихся на большом пространстве, украшенном сочной зеленью парков и прекрасными спортивными площадками.

Друзья чехи, работающие в нашем представительства решили не оставлять столь редких гостей в отелях, группами поселили нас в своих квартирах. Вот почему мы жили далеко от торгового центра города, в районе вилл. После безличного международного гостеприимства нами занялись чешские мамаши, причем на нашу долю достались даже шницели и пльзеньское пиво. А самое главное; в Коломбо нас по утрам вместо бомбейских воронов будили голоса детишек, особенно милых потому, что они щебетали по-чешски.

Надо самому увидеть тропическое утро, чтобы понять, что это значит. Вы раздвигаете шторы, выходите в пижаме на балкон, над вами чистая сталь неба, перед вами темно-зеленая крона раскидистого дерева, которое называется «джек». Прямо на его стволе видны необычайно тяжелые шишки, чуть колючие и съедобные. Под ним густая изумрудная лужайка, поросшая мелкими, напоминающими папоротник растениями, которые при легчайшем прикосновении пальцев сворачиваются быстро, как живые существа. Чуть подальше пылает грядка гладиолусов — пышных, неестественно огромных, не таких, как у нас. И среди всей этой чуждой роскоши снизу доносятся голоса детей, ссорящихся из-за самоката: «Владьо, не дури, слышишь?!».

Ах, Цейлон, Ланка! (Ведь мы в столице сингалов, и здесь следует называть остров так, как они.) Ланка очаровала меня. Этот остров не наполнял сердце робким уважением, как страна, из которой мы прилетели. Что поделаешь, Индия так огромна, сложна, в ней живет четыреста миллионов человек с разной культурой, говорящих на разных языках… Как мы могли надеяться за несколько недель понять хотя бы частичку того, что она не раскрыла большинству европейцев, проживших там целые годы? Ланка не отпугивала нас; она маленькая, еще меньше, чем мы. Дудки! Здесь мы не позволим застращать себя загадками и будем спокойно посматривать с балкона.

В первое же утро мы отправились к морю, да еще к какому! В нескольких километрах к югу от главной пристани находится прекрасный пляж, где снимали отдельные сцены для фильма «Мост через реку Квай». У самого пляжа отель «Маунт Лавиниа», где неплохо бы — если переселение душ все-таки существует — провести медовый месяц при одном из будущих воплощений. Белое здание тремя сторонами обращено к Индийскому океану, у его стен играет прибой. Время от времени нежные барашки волн превращаются в черных быков и начинают злобно, но живописно бодать скалы и песчаный берег. В таких случаях пестрая толпа курортников выходит из воды, остаются лишь чехословаки. Утверждая, что волны это как раз то, что надо, они сломя голову ныряют в местах, которые считают самыми глубокими. При этом обдирают колени о морское дно: мягкий песок в таких случаях превращается в самый жесткий наждак. И не отступают, пока двое мужественных, но очень близоруких членов труппы в борьбе со стихией не теряют очки. Это угрожает срывом премьеры, руководитель ломает в отчаянии руки, но отель «Маунт Лавиниа» не теряет из-за этого своего очарования.