С куклами к экватору

Незадолго до нашего отъезда из Коломбо в Канди на ведущем туда шоссе произошел инцидент. Известный западный политик отказался остановить машину и поклониться, как это положено по обычаю, хорошеньким продавщицам кокосов, к чему цейлонская печать отнеслась весьма неприязненно. Допустите, что человек, приехавший в Пльзень, отказался хотя бы символически попробовать пиво; разве это не послужило бы почти что поводом для разрыва дипломатических отношений?

Для нас было, конечно, очень важно сохранение хороших международных отношений. Во имя этой высокой цели мы готовы были в любое время приветствовать красивых девушек. А кое-кто из нашей компании готов был от избытка усердия делать это не только символически.

Продавщицы кокосов были красивы, как, впрочем, и вся дорога. Коломбо расположено у моря, Канди — всего в ста пятидесяти километрах от него, но в горах. Ехать туда приходится по сложной, извивающейся серпантином дороге, через туннели, вдоль горных потоков и водопадов, так что независимо от политики было бы грешно не останавливаться время от времени, чтобы поклониться красотам и красоткам Цейлона.

Эта горная дорога имеет и другое, политическое значение. Пока ее не было, даже самые сильные в военном отношении чужеземцы не могли завладеть всем островом. Туземные короли отступали наверх, в Канди, и там, в почти неприступней местности, сохраняли что-то вроде суверенитета. Они научились интриговать и маневрировать между соперничающими друг с другом колониальными империями. Против португальцев объединялись с голландцами, когда побеждали голландцы — заигрывали с французами и англичанами. За власть они боролись так же жестоко и кровожадно, как их противники. Белые посылали наверх карательные экспедиции и жгли все, что встречали на своем пути; туземные властители нападали на гарнизоны и на поселенцев у моря, уводили их в плен и, когда хотели добиться удовлетворения каких-нибудь требований, посылали вниз отрезанные у них носы и уши.

Справедливо ли было бы утверждать, что этим жестокостям обучили кандийского короля белые? Туземные властители испокон веков применяли строгие меры по отношению к своим подданным и, воюя друг с другом за власть, тоже были не слишком разборчивы в средствах. Лишь небольшая часть из ста шестидесяти правителей, сменившихся на сингальском троне, умерла естественной смертью. Мы знаем сыновей, убитых отцами, и сыновей, убивавших отцов, братьев и любого, препятствовавшего осуществлению их честолюбивых и других желаний. Так, например, королева Ануля (пусть вас не вводит в заблуждение столь приятно и нежно звучащее для нас имя) умудрилась казнить мужа и пятерых любовников, каждого из которых она делала на некоторое время королем, пока ее не убил сын первого короля, занявший после этого трон. А о том, как пытали и преследовали людей во время правления последних кандийских властителей, даже писать не хочется. Женщин, мужья которых провинились перед королем, заставляли бросать собственных грудных детей под вращающиеся мельничные жернова, заключенных кормили в темницах мясом их родственников, по пути к месту казни осужденных сопровождали собаки, зарившиеся на их внутренности…

В книге о Гватемале я рассказывал о диктаторах Центральной Америки, описывал их своеобразное представление о правосудии. Оно казалось мне столь интересным и достопримечательным, что я посвятил ему целые главы. Признаюсь, что сейчас мне уже не доставляет удовольствия рыться в истории крупных и мелких гитлеров и устанавливать, как мало нового можно выдумать в этой области. Сейчас больше, чем их преступная изобретательность, поражают меня пассивность и частичное соучастие подданных, столетиями допускавших подобный произвол. Фантастично то, что могли придумать палачи, но еще фантастичнее покорность людей.

И это относится не только к страданиям, причиняемым посредством судебной машины. Глядя на постройки древних азиатских деспотов, мы задаем себе вопрос, как создавались колоссальные по своей трудоемкости памятники эпохи рабства: гигантские храмы, мавзолеи, пирамиды? И наиболее фантастическим нам кажется при этом терпение рабочих, позволявших принуждать себя к постройке этих бесполезных памятников. А самое невероятное из всего — тот ложный путь, на который удавалось направить искавшую применения творческую энергию.

В 1815 году англичане захватили и куда-то упрятали последнего правителя Канди. Они построили шоссе, а затем железную дорогу, и сейчас уже трудно понять, что являлось в этой райской местности таким серьезным стратегическим препятствием. Почти вдоль всего шоссе стоят теперь дома, что характерно для густонаселенного Цейлона. Трудно уловить, когда вы, собственно, выехали из Коломбо. Машина идет и идет, а улица все не кончается. И вдруг перед вами надпись, гласящая, что вы проехали тридцать пять миль и находитесь в Амбепузе. В данном случае я имею в виду перекресток, который мы проезжали несколько раз; в отличие от многих, сходно звучащих названий мы окрестили его «Общипанная Амбепуза».