С любимыми не расставайтесь!

ЛЯМИН. Скоро, Нюта, нам надо поговорить.

КУРОПЕЕВ. Вы идите, Анна Ивановна, что вы беспокоитесь?

НЮТА. Я не могу уйти, мне надо все запереть.

КУРОПЕЕВ. Ну запирайте.

НЮТА. Как же я могу запереть, когда вы здесь сидите? (Вышла.)

КУРОПЕЕВ. Прежде она так не разговаривала. Распустил. Да, я потом ушел от тебя, вспомнил: обязательно используй в статье то, что ты мне помнишь приводил? Что сейчас можно взять маленький план, чуть перевыполнить и получить благодарность и премию, а если взять план большой и чуть недовыполнить – то получишь взыскание. Действительно дико!

ЛЯМИН (пока тот говорил, собрался с духом). Коля, знаешь, я не буду писать эту статью.

КУРОПЕЕВ. Как не будешь?

ЛЯМИН. Коля, ты прости, но знаешь, я не могу. Это серьезно. И кончим разговор.

КУРОПЕЕВ (ошеломлен). Что значит – кончим? Ты же обещал!

ЛЯМИН. Я обещал. Я виноват. Мы с тобой условились, что будем говорить откровенно. Вот я говорю.

КУРОПЕЕВ. Постой, при чем тут откровенность? Ты мне обещал. Иначе я бы не взялся за это дело, меня никто не вынуждал.

ЛЯМИН. Да. Надо было отказаться.

КУРОПЕЕВ. И не далее как вчера ты подтвердил, что будешь работать. Тогда я позвонил в редакцию и заверил их, что все в порядке. Там тоже сидят люди, и с ними надо как-то считаться. Милый мой, нельзя думать только о себе.

ЛЯМИН. А о ком мне думать, о тебе? Мне надоело.

КУРОПЕЕВ. Хорошо, на будущее можешь быть спокоен, больше я тебя не потревожу. Но сейчас, будь добр, выполни свое обещание. Будь любезен. Покорнейше тебя прошу.

ЛЯМИН (мучительно). Я понимаю. Я тебя понимаю.

КУРОПЕЕВ. Какого черта мне в том, что ты меня понимаешь? (Взял себя в руки.) Ладно. Давай сядем вместе. Ты будешь диктовать, я буду за стенографистку. Недолго, пока тебе не надоест.

ЛЯМИН. Анна Ивановна, зайдите, пожалуйста.

НЮТА (в двери). Да.

ЛЯМИН. В моем столе в той комнате – синяя тетрадка. Принесите.

НЮТА. Стол заперт.

ЛЯМИН. Отоприте.

НЮТА. Дайте ключ.

Лямин ищет.

Он там.

ЛЯМИН. Где – там?

НЮТА. Ну вспомните, куда вы забросили.

ЛЯМИН (вспомнил). А… Поищите. В углу возле шкафа или за шкафом.

НЮТА. Если бы вы сказали, что эта тетрадка вам нужна, я бы нашла днем. Вы же сказали, что она вам больше не нужна.

КУРОПЕЕВ. Так вот, она нужна. В чем дело?

НЮТА. Не знаю, Алексей Юрьевич говорил…

КУРОПЕЕВ. Ах вот что! Этот вопрос уже обсуждался с секретаршей. Ну, слушай…

ЛЯМИН (тоже зашелся). Да, обсуждался! Это ты меня вынудил. Почему я обязан отдавать тебе все мое время? Почему я обязан за тебя трубить? Почему я обязан выполнять твои обязательства? Потому что ты меня любишь? Но ведь не я тебя люблю, а ты меня. Да и то еще неизвестно!..

КУРОПЕЕВ (в беспамятстве). Так. Все ясно. Тетрадку! Тетрадку!

НЮТА (холодно). Ключ за шкафом, я не могу его двигать одна.

КУРОПЕЕВ. Так двигайте вместе! Какое мне дело!

НЮТА. Завтра я доставлю ее вам в управление.

КУРОПЕЕВ. Сейчас. Она мне нужна сейчас!

ЛЯМИН. Зачем она тебе нужна сейчас?

КУРОПЕЕВ. Не твое дело. Это моя тетрадка, мне она нужна!

ЛЯМИН. Завтра.

Пауза.

КУРОПЕЕВ. Хорошо… (Ушел.)

Дверь приоткрыл Егоров.

НЮТА. Товарищи, имейте совесть.

ЕГОРОВ (вошел). Это я.

Вслед за ним – девушка.

ДЕВУШКА. И я. Нас только двое.

НЮТА. Товарищи, неужели нельзя в другое время, ну что это!

ЛЯМИН (твердо). Успокойтесь, Нюта. (Егорову.) Садитесь, пожалуйста. Что у вас?

Егоров выпроводил девушку за дверь, сел к столу Лямина.

ЕГОРОВ. Алексей Юрьевич, вам звонили по поводу меня?

ЛЯМИН. По поводу вас? Нет, никто не звонил.

ЕГОРОВ. Я вынужден попросить у вас отпуск на неделю за свой счет.

ЛЯМИН. Иван Никифорович! Какие же сейчас отпуска! Мы с вами говорили, вот сейчас бы как раз взяться! А вы, наоборот, отпрашиваетесь.

НЮТА. Зачем вам отпуск, вы только недавно вернулись!

ЛЯМИН (Нюте). Спасибо, Нюта, я разберусь.

ЕГОРОВ. Дело в том, что мне надо приготовить материал для выступления по телевидению о поэте Семене Гудзенко, с которым мне довелось в сорок первом году служить в одной части.

ЛЯМИН. Вы это нам уже рассказывали.

ЕГОРОВ. Дело в том, что этот период его жизни почти не освещен. Когда он был ранен, я вез его на санях, и с тех пор у нас завязались особые отношения.

ЛЯМИН. Но вы же так хорошо это рассказываете, зачем же вам на это неделя?

ЕГОРОВ. Видите ли, когда я узнал, уже в мирное время, что он стал известным поэтом, я начал записывать характерные случаи, наши с ним беседы, показал в редакции – там заинтересовались. Ну, отсюда и пошло. Но для выступления по телевидению надо как-то обдумать, отобрать существенное…

ЛЯМИН. Ну как же, мы знаем… И все-таки… Вы видите, какое сейчас время.

ЕГОРОВ (сочувственно). Вижу.

ЛЯМИН. Мы горим. Кончается квартал. Все, о чем вы говорили, представляет серьезный интерес, и, конечно, не только для нас с вами. Но хорошо бы немного попозже…

ЕГОРОВ. Так попозже нельзя!