С любимыми не расставайтесь!

ЛЯМИН. Не разговаривай! Мне надо сосредоточиться.

НЮТА. На чем тебе надо сосредоточиться? Сосредоточиться на своей судьбе!

Зазвонил телефон. Нюта сняла трубку.

Да!.. А кто его просит? Евдокименко?

Лямин скрестил перед собой руки – «меня нет».

А он как раз вышел. (Положила трубку.)

ЛЯМИН. К черту Евдокименко.

НЮТА. Куропеев способен на что угодно.

ЛЯМИН. К черту Куропеева.

НЮТА (смотрит на него с жалостью). Ну хорошо, хорошо, молчу. Как ты изменился за последнее время. Раньше был веселый, остроумный, всех разыгрывал, а теперь?.. Сам себе враг. Когда ты кончишь эту чурку, что потом?

ЛЯМИН. Потом буду писать большое полотно. Маленькая дверь с надписью: «Входа нет». А в нее входят. Двое.

НЮТА. Не верти шеей. Это плохая привычка.

Телефонный звонок. Нюта сняла трубку.

Да?.. Его нет. А кто его просит? А, здравствуй. Постой, там кто-то звонит в дверь, я посмотрю, может быть, это он. (Зажала трубку.) Саня. Подойдешь?

ЛЯМИН. К черту Саню.

НЮТА (в трубку). Нет, это не он. Ну, звони…

ЛЯМИН. Все звонят домой. Что такое? Есть местком, есть партком, есть все. Я официальный человек, пускай обращаются ко мне через секретаршу. Нет дома. Я выключился. Щелк – и меня нет.

Телефонный звонок.

НЮТА. Да?.. А его нет. А кто спрашивает? Здравствуйте, Иван Никифорович, постойте, там кто-то звонит в дверь.

Лямин сделал страшное лицо.

Нет, это не он. Ну звоните.

ЛЯМИН. Что значит – звоните! Я же сказал тебе, с девяти до половины шестого. Неужели трудно усвоить! Хотите быть оловянными солдатиками – пожалуйста. Вам надо только приказывать? Хорошо, буду приказывать. Вам нужен Куропеев? Хорошо, я буду Куропеевым.

НЮТА. Так тоже нельзя, все-таки люди.

ЛЯМИН. Слушай, проявляй свою доброту за счет кого-нибудь другого. Ты-то уж видела, я пытался по-хорошему. Не хотят? Что же, не надо. Давайте по-плохому.

Телефонный звонок.

НЮТА. Да?.. Его нет. А кто его просит? (Растерялась.) Здравствуйте, Николай Степанович. Ой, там кто-то звонит в дверь. Я посмотрю, может быть, это он. (Зажав микрофон.) Куропеев.

Лямин опять отрицательно скрестил руки.

К сожалению, это не он. Он должен скоро прийти, да. До свидания. (Положила трубку.) Написал бы ты ему эту статью, а? Можешь мне подиктовать. Ты работай и мне диктуй, а?

ЛЯМИН. Хорошо, пиши.

Нюта быстро достала бумагу, села на прежнее место.

(Диктует.) «Действующая ныне система планирования…»

НЮТА. Это начало?

ЛЯМИН. Начало. «Действующая ныне система планирования убивает инициативу и стимулирует плохую работу…» Пиши. «Планирование взращено на оголтелом недоверии…»

НЮТА. Лешенька, прости, что я вмешиваюсь, но, может быть, это не надо?

ЛЯМИН. Надо. Как все знают, что надо и чего не надо, поразительно!

НЮТА. Но ведь это даже неправильно, что ты говоришь. Разве можно всем доверять? Знаешь, что начнется?

ЛЯМИН. Если тебе все так ясно – написала бы сама.

НЮТА. Не срывай на мне свое плохое настроение.

В комнату обеспокоенно заглянула мать.

ЛЯМИН. У меня хорошее настроение!

МАТЬ (улыбаясь). Что случилось? Вы уже ссоритесь?

НЮТА (тоже улыбаясь). Немножко поспорили… На отвлеченную тему. Посидите с нами.

МАТЬ. С удовольствием. (Оглядываясь.) Совсем другая комната. Вы на него хорошо влияете. А то действительно: был в армии, а вернулся такой же беспомощный. (Позвала.) Юра, иди сюда, нас приглашают в гости. Живем как в клетке. К нам никто не ходит. Юрий Петрович стал такой нелюдим…

ОТЕЦ (вошел). Перестань меня критиковать. Давай хоть один день для разнообразия проведем спокойно.