С любовью, Энтони

Чайка превращается в точку и исчезает из виду. Оливия вновь смотрит на часы. После тридцати минут ожидания она обыкновенно звонит клиентам, чтобы убедиться, что они опаздывают, а не забыли и не передумали. Она принимается рыться в сумке в поисках своего ежедневника, куда записывает клиентов, и телефона и тут видит, что они уже идут: мать с собакой на поводке впереди, три девочки в разноцветных майках и джинсах позади, на некотором расстоянии.

— Оливия? Здравствуйте, я Бет Эллис. Простите за опоздание.

— Здравствуйте, Бет. Ничего страшного.

— У нас возникла непредвиденная проблема с одеждой. Я знаю, что все обычно одеваются в одном стиле. Как думаете, это будет нормально выглядеть на фотографиях?

Бет права. Все семьи всегда приходят одинаково одетые, словно члены одной команды в униформе. В голубых рубашках и песочных слаксах или в белых рубашках и слаксах того фирменного припыленно-розового оттенка, который почему-то именуется нантакетским красным. Выглядит это мило, но чем-то непреложным не является. Интересно, кто придумал для семейной фотосъемки это прямо-таки аутистическое правило?

— Вы отлично выглядите.

Бет закатывает глаза:

— Отлично мы выглядели полчаса назад. Надеюсь, это будет хотя бы не очень ужасно.

— Ну что вы, много разных цветов — это очень здо́рово.

— И еще раз прошу прощения. Прежде чем мы начнем, моя старшенькая хотела бы узнать, сможете ли вы зафотошопить ее прыщик.

— Мама! — возмущается старшенькая.

Все три девочки теперь сгрудились за спиной у Бет. Оливия бросает взгляд в свою шпаргалку. Софи, Джессика и Грейси.

— Считай, что его уже нет, Софи. Его никто не увидит, — заверяет Оливия.

Софи из вежливости улыбается. Прыщик у нее на щеке выглядит болезненным.

— Раз уж мы об этом заговорили, не могли бы вы заодно убрать и это тоже? — спрашивает Бет, указывая на глубокую вертикальную морщинку у себя между бровями. — И все, что выглядит старше чем на тридцать пять вокруг глаз?

Цифровая пластическая хирургия. Оливия может парой-тройкой точных щелчков компьютерной мышки стереть все следы темных кругов, гусиных лапок и пигментных пятен. Хотя в ее арсенале множество самых разнообразных приемов: волшебный час, правильная регулировка диафрагмы, грамотная композиция, умение подловить нужный момент так, чтобы у всех на фотографии было осмысленное выражение лица и чтобы все улыбались с открытыми глазами, глядя в объектив, — способность незаметно стереть признаки возраста с женского лица, пожалуй, самый востребованный ее навык.

— Вы будете выглядеть ни на один день не старше тридцати. Давайте начнем со снимков у воды.

В том, что касается пляжной съемки, Оливия выработала тактику: «Сначала овощи». Первым она всегда делает самый сложный снимок. В девяноста девяти процентах случаев это общая фотография на фоне океана, та, ради которой ее клиент к ней обращается, и та, которая вызовет у клиента самое сильное недовольство, если что-то выйдет неидеально. Все остальные снимки — индивидуальные, парные и всевозможные комбинации разных людей и животных на разном фоне — это уже бонус. Так сказать, десерт.

Сегодня с «овощами» не должно возникнуть никаких проблем. Три послушные, хотя и слегка недовольные жизнью девочки, чудесный пес и мать семейства. Ни рыдающих младенцев, ни неуправляемых трехлеток, упорно норовящих удрать в океан, ни дошкольников, которые не желают улыбаться, ни дошкольников, которые желают исключительно улыбаться и растягивают рот в чудовищно неестественном «Сы-ы-ы-ы-ыр». Ни мужа.

Хотя супружеские пары стараются не ругаться на берегу прямо у нее на глазах и Оливии ни разу еще не доводилось становиться свидетельницей полномасштабной ссоры, она все равно уже успела навидаться сполна. Раздражение, недовольство, презрение, напряженность между мужем и женой в результате какой-то более ранней стычки, сквозящие в их взглядах и улыбках, такие же бросающиеся в глаза, как прыщик на щеке у Софи. И никаким фотошопом все это не исправить.

Кроме того, их немного, поймать четыре пары глаз открытыми куда проще, чем десяток. Когда в группе десять и более человек, это очень сложно. Кто-нибудь обязательно да испортит фотографию: или будет смотреть мимо камеры, или сойдет со своего места, или моргнет. Четверо — это проще пареной репы. Она нащелкает кадров шестьсот, из которых выйдет штук двести удачных, чтобы Бет было из чего выбрать.

Они выстраиваются в ряд перед набегающей волной.

— Улыбаемся и смотрим на меня, — командует Оливия.

Все подчиняются, кроме средней девочки.

— Прости, пожалуйста, ты, в голубом, как тебя зовут? — спрашивает Оливия, глядя поверх камеры.

— Джессика.

— Джессика, улыбнись, пожалуйста.

— Она не станет, — говорит Бет. — У нее брекеты. Она не будет показывать зубы.

— Э-э, ладно, — отзывается Оливия. — Ну, тогда просто не такое сердитое выражение лица сделать можно?

— Джесс, сделай веселое лицо, — говорит Бет.

— Но мне ни капли не весело!

— А ты сделай вид, будь так добра, — нараспев цедит Бет угрожающим тоном сквозь застывшую улыбку.

— Ладно.