С любовью, искренне, твоя (ЛП)

Отстраняясь, встречаюсь с ним взглядом, Рим вглядывается в мои глаза, и на краткий миг я вижу ту уязвимость, неуверенность, которую он хранит глубоко в своей душе, и которую не осмеливается никому показать. Но я это замечаю.

— Возьми меня, — повторяет он, на этот раз поглаживая большим пальцем моё бедро, нежное прикосновение стирает все мои мысли о том, что он может меня обмануть.

Нет, он ни за что не поступил бы так со мной.

Но это не значит, что я могу позволить этому случиться. Мне нужна его компания, я хочу работать с ним в профессиональном отношении, как партнер, и для того, чтобы все сработало, я никоим образом не могу поддаться своим чувствам, хотя в этот момент больше всего хочу отбросить осторожность и, наконец, почувствовать, как его губы прижимаются к моим.

Ненавидя то, что я собираюсь сделать, глубоко вздыхаю и говорю:

— Я не могу.

— Не можешь? — Его брови нахмурены, на лице написано замешательство.

Качаю головой.

— Не могу.

После моего второго отказала его лицо ожесточается. Замешательство исчезает, и его быстро сменяет гнев. Рим отталкивается от стены и поворачивается ко мне спиной, крепко сжимая рукой затылок.

Нуждаясь в объяснении, я делаю шаг вперед и говорю:

— Рим…

— Уходи. — Он идет к своему столу, больше не удостаивая меня взглядом.

— Рим, пожалуйста.

Он резко разворачивается ко мне лицом и указывает на дверь.

— Уходи на хрен. Ты заморочила мне голову так, что хватит на всю жизнь

— Всё совсем не так.

Он садится в кресло и двигает мышкой, предательский звук оживающего компьютера заполняет тишину

— Пожалуйста, позволь мне объяснить.

Рим почесывает подбородок, его движения резкие, поспешные.

— Если не уйдешь сейчас, твоя подруга будет уволена. Не еб* мне мозги снова, Пейтон.

— Рим…

Он тянется к телефону, и, прежде чем я успеваю сказать ещё хоть слово, я быстро выбегаю из его кабинета со слезами на глазах.

Я не могу поверить, какую ужасную ошибку я совершила. Хотела бы я никогда не отправлять то дурацкое письмо, потому что думаю не только о том, что Рим никогда не будет со мной работать, но я также твердо убеждена, что я причинила ему боль, и осознание этого меня просто убивает.

ГЛАВА 16

РИМ

— Сэр, вас все ждут в конференц-зале. — Лорен высовывает голову из-за двери моего кабинета.

— Я прекрасно знаю, что все ждут, Лорен. — В данный момент мне просто наплевать.

Моя секретарша неуверенно колеблется за дверью, не желая дразнить медведя.

— Эм, вы присоединитесь к ним?

— Не сейчас. Мне нужно несколько минут побыть одному.

— Хорошо… — она произносит это слово протяжно, обеспокоенно. — Мне сказать им, что вы в уборной или что-то в этом роде?

Почему она задает так много гребаных вопросов? Она не моя няня, она моя помощница, прости господи.

— Нет, Лорен. Не говори им, что я в уборной, они подумают, что я сру — пусть понервничают.

— Хорошо. — Она медлит. — Вам что-нибудь нужно? Еда? Вода? Таблетка от простуды?

Стиснув зубы, я пристально смотрю на неё, не в силах изменить свой хмурый взгляд.

— Лорен, хочешь сохранить свою работу?

Я шучу лишь наполовину, и она это знает.

Моя помощница кивает.

— Тогда уходи. Сейчас же.

Она убегает, оставляя меня в покое, покидает кабинет так быстро, что дверь захлопывается сама по себе.

Как только Лорен скрывается из виду, я откидываюсь на спинку кресла и дергаю воротник рубашки, который сдавливает мою шею. Я ненавижу суету и необходимость искать партнеров.

И меня бесит, что я всё ещё ищу Пейтон в гребаных комнатах отдыха.

Три недели.

Прошло три недели с тех пор, как она уволилась. Три проклятых недели убогих маркетинговых презентаций. Три недели без эротичных и забавных писем. Три недели в моей жизни не было ничего интересного. Три недели я вел себя как гребаный угрюмый мудак.

Я не знаю, причина в том, что я скучаю по общению с Пейтон или потому, что я в полной растерянности из-за этой женской линии, которую запускает компания, то ли потому, что я чертовски возбужден, и мне не терпится погрузить свой член в Пейтон, так что я веду себя как «взвинченная сучка», как любезно выразился Хантер.

«Я не могу, Рим».

Я не могу.

Бл*дь. Я до сих пор слышу слова Пейтон в своей голове. Она не может. Она не станет. Как, вашу мать, это возможно? Были ли её электронные письма просто способом сломить меня, показать мою уязвимость, попытаться узнать обо мне что-то новое, чтобы она могла одолеть меня, когда будет готова?

Что ж, это, вашу мать, сработало, потому что я чувствую, что схожу с ума.

Пейтон — всё, о чем я думаю.

Я ловлю себя на том, что вновь и вновь перечитываю наши сообщения и электронные письма по ночам. Пялюсь на сделанные ею снимки компании, на её фотографию в футболке с Уитни Хьюстон, на фотографию её задницы. Я жалкое подобие человека, который должен управлять компанией из списка Fortune 500, и всё же я здесь, уставился на фотки бывшей сотрудницы.

Я жалок.