С любовью, искренне, твоя (ЛП)

Вонзает кончик эрекции в ложбинку между моими бедрами, задевая влажный, горячий центр. Я откидываю голову назад и стону, прикусив губу. Все, что он делает, это трется об меня, ради всего святого.

Мы все еще в нижнем белье… и мне это нравится.

Боже, это так приятно, а мы даже не трахаемся.

— Еще, — хнычу я. — Сними их.

Вместе мы стягиваем его боксеры. Я никогда не видела Рима Блэкберна таким… отчаянным. Возбуждение светится в его глазах, он сильно хочет меня.

И, боже милостивый, его член бесподобный.

Большой.

Толстый.

Большой и толстый? Перестань повторяться, Пейтон. Ты собираешься кувыркаться со своим боссом. Ты собираешься кувыркаться с мужчиной своей мечты.

Перестань говорить «кувыркаться». Это не стильно.

Я пытаюсь сосредоточиться на задаче и отвлечься от своих мыслей, но это трудно — у меня не было секса два года, а его невероятный пенис затуманивает мой разум.

Рим раздвигает мои ноги.

Спускается по моему телу, осыпая поцелуями мой живот — он не идеальный, едва ли плоский, но Рим, кажется, не возражает. Кажется, ему это нравится, он облизывает мой пупок и проводит носом по моему тазу.

— Такая охренительно сексуальная, — говорит он мне уже в тысячный раз за сегодняшний вечер, и я лежу под ним, как кошка, нежащаяся на солнышке. — Я уже несколько недель хочу поласкать эту киску своим ртом.

— Правда? — вскрикиваю самым несексуальным образом, вытягивая шею, чтобы лучше его видеть. Затем наблюдаю, как Рим касается ртом моих трусиков, посасывая мою киску через прозрачный красный нейлон. Его язык скользит вверх и вниз по моей промежности, увлажняя местечко между ног.

Сосет.

Оттягивает трусики в сторону и вылизывает меня вдоль и поперек.

— О, господи. — Склонив голову набок, я лежу безвольно, словно тряпичная кукла.

Ноги расставлены, его большие ладони лежат на моих раздвинутых бедрах, держа их открытыми.

Открытыми.

Горячими. Мокрыми.

Готовыми.

Рим посасывает, раздвигая пальцами мою киску, и, о, боже, я не могу поверить, что только что назвала ее этим словом. Проходит совсем немного времени, и нервные окончания во всей моей нижней половине дрожат — он настолько хорош в этом. Кто-нибудь, дайте этому человеку медаль.

Я хватаю его за волосы, сжимая их в горсть.

— Я не хочу кончать, пока ты не будешь внутри меня, — протестую я, когда Рим поглощает ртом мой клитор.

— Шшшш. — Он качает головой, едва отрывая рот от меня. — Ты кончишь. Позже.

Вот дерьмо.

Проклятье, как же это приятно.

— О, боже… да… ммм. — Сами по себе мои бедра начинают медленно, уверенно вращаться, и я слегка приподнимаю их, когда его зубы задевают мой клитор. Всего лишь чуть-чуть. Но этого достаточно, чтобы я откинула голову на подушку и прикусила нижнюю губу.

Его плоский язык ласкает мою…

— Я собираюсь… о, господи, не прекращай делать это… прямо здесь, Рим, ммм…

Ничто, кроме бессвязных мыслей, не проносится в моем сознании и теле. Нижней части тела.

— Твоя киска оху*нна на вкус, — стонет он, выныривая, чтобы глотнуть воздуха. — Мне нужно трахнуть ее. Я собираюсь трахнуть эту киску.

О, господи боже.

Я не выношу пошлые разговоры, только не от него.

Рим непоколебим и серьезен.

Что я вообще могу ответить? Да, трахни меня жестко? Я не умею говорить непристойности — я никогда этого не делала, и это кажется странным и неестественным.

Но я все равно пробую.

— Да, Рим, трахни меня. — Затем, хотя я чувствую себя идиоткой, добавляю: — Ммм.

Звук моего «ммм» сводит его с ума, и он добавляет палец к своему рту. Он попадает в нужное место, в нужное время, и мои бедра отрываются от кровати.

Он прижимает их к себе, расправляя плечами.

Остекленевшими глазами я смотрю на его макушку. Наблюдаю, как его язык и пальцы ласкают мою киску. Это зрелище возбуждает не меньше, чем сам акт, когда он делает это так сексуально.

Темпераментно.

Опьяняюще.

Мне уже целую вечность никто не делал куни, и я получаю кайф, наблюдая, как это делает Рим. Так обалденно горячо.

Я нервничаю. Бедра дрожат. Голова откидывается назад, руки тянутся к белым простыням. Я сжимаю их, поднося уголок ко рту, прикусывая ткань зубами.

— О, боже… о…

Я не могу вымолвить ни слова, когда кончаю, но все мое тело оживает от наслаждения, поражающего меня в самый центр, вспыхивая, словно фейерверк, пронзая все мои нервные окончания.

Я не в состоянии говорить. Немного вспотела.

Истощена.

— О нет, ты этого не сделаешь, — предостерегает Рим снизу, прокладывая себе путь вверх по моему телу, теребя прозрачные чашечки красного бюстгальтера. Он оттягивает одну вниз, что становится видно мой сосок, и опускает голову, чтобы пососать.

Рим скользит рукой мне за спину, его пальцы возятся с застежкой, пока бюстгальтер не расстегивается, а затем он стягивают его с моего тела. Бросает в кучу одежды на полу. Спускает мои трусики, пока я томлюсь на матрасе, раскинувшись и ожидая, что он будет делать дальше.

— Ты выглядишь как богиня, — шепчет Рим мне в шею, и я ему верю.