С любовью, Луков (ЛП)

Его кадык снова дернулся.

— Знаю.

— Я же приземлялась нормально тысячу раз.

И снова в ответ:

— Знаю, Жасмин.

— Не понимаю, как так получилось.

По дыханию, коснувшегося моей кожи, я поняла, что парень сделал долгий выдох.

— И об этом я тоже догадался, — прошептал Иван, гораздо более непринужденно, чем говорил со мной секунду назад.

Я чуть не поперхнулась. Почти.

— Обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы быстрее поправиться.

Но именно Иван являлся тем, кто закашлялся. Затем заморгал раз, два, три, четыре, пять, быстро, быстро, быстро. Его ресницы затрепетали от того, насколько лихорадочно он моргал. Будто что-то застряло у него в горле, и он ничего не мог с этим поделать.

— Сделаю все. Клянусь. Я знаю, что нам придется пропустить большую часть серии Discovery и WHK, но, возможно, мы все еще сможем выступить на первенстве Северной Америки…

Однако Иван не дал мне высказаться, коснувшись руками моего лица. Руками, с которыми я была настолько хорошо знакома, что могла бы на ощупь определить их в толпе. Руками, которые поддерживали меня столько раз, что и не сосчитать.

Иван никогда раньше не касался моего лица. По крайней мере, не так, как делал это сейчас. Потому что ладонями он обхватил мои щёки.

А затем лишил меня воздуха.

Своим ртом.

Прижавшись своими губами к моим.

А потом напарник поцеловал меня в верхнюю губу, пока я все еще силилась понять, что, черт возьми, происходит.

Иван целовал меня.

Целовал меня.

Его рот внезапно приблизился к моим глазам, и парень прошёлся губами от одного моего века к другому настолько легко, что я едва смогла это почувствовать. Сначала к одной брови, затем к другой. А я просто сидела.

Сидела, не шевелясь. Я не отталкивала его и не говорила «нет».

Тёплыми губами Иван пробежался по моим щекам, и все в этом мире стало прекрасным.

— Ты пыталась встать, — сказал он мне так тихо, что я едва поняла его слова. — Пыталась встать и продолжить кататься, и, клянусь, у меня чуть слезы на глазах не выступили.

Очень нежно Иван поцеловал меня в одну щеку, а потом в другую, губами скользнув по моей переносице.

— Только ты можешь растянуть себе лодыжку и попытаться встать, чтобы продолжить тренировку, — произнёс он срывающимся голосом. — Ты все время повторяла: «Прости, Иван. Прости, Иван. Мне так жаль», а я говорил тебе заткнуться, потому что, если бы ты продолжила твердить это, я был бы единственным... — его дыхание сбилось и стало рваным, а ладонями парень скользнул со щек к моим ушам.

Он переместил свой рот на мои губы, касаясь так легко и сладко, что во мне все сжалось.

Друзья могли целовать друг друга. В облегченном варианте. Иван не совал язык мне в рот и не тискал меня. Он просто был счастлив, что я в порядке. Просто целовал меня, потому что... А почему собственно и нет?

Он заботился обо мне.

Люди целовались и без повода, не зная друг друга ни на йоту.

Я позволяла Ивану целовать меня туда, куда он хотел, убеждая саму себя, что все в порядке, что он просто переживал за меня, волновался. Так оно и было. И единственное, на чем я смогла сосредоточиться в тот момент, это его слова. Его боль. Из-за того, что я натворила.

— Мне очень жаль. Ужасно жаль, — повторила я. На меня накатили грусть и сожаления, что по моей вине мы оказались в такой ситуации. Мне было больно от того, что я подвела его. — До меня тебе всего несколько раз приходилось выбывать из игры, а теперь я заставила тебя это сделать. Прости, Иван. Я не хотела упасть.

Иван тряхнул головой передо мной.

— Перестань так говорить.

— Но я говорю правду, — прошептала я. — Это моя вина.

— Это произошло случайно, — резко закончил он за меня. — Не о чем сожалеть.

— Но я все испортила…

— Ничего ты не испортила. Заткнись уже, — продолжил мой партнёр.

— Если все пойдет хорошо, придется ждать еще шесть недель, — напомнила я ему, будто он сам не знал.

— Всего два месяца, Жасмин. А не весь сезон. Это не навсегда, — ответил Иван, словно для меня это была новость.

— Но мы так много работали…

— Пончик, без разницы.

Я втянула воздух при напоминании о том, сколько времени мы потеряли, имея в запасе лишь один-единственный год. У меня осталось всего восемь недель, чтобы побыть рядом с человеком, который значил для меня весь мир. До того, как он расстанется со мной ради кого-то другого, а мне придётся стать капитаном своей собственной судьбы, или как там говорится.

Я моргнула.

— Не начинай. На восстановление потребуется всего лишь два месяца, и у нас все получится. Ситуация обошлась нам малой кровью. Слишком легко, — Иван прижался своими теплыми бледно-розовыми губами к моим, как делал это раньше и сделает еще тысячу раз в будущем. — Если кто-то и сможет вернуться в спорт через шесть недель, так это ты.

Да, это буду именно я. Конечно, буду. Но у меня не было сил произнести эти слова, глядя в его глаза, пока наши лица находились в нескольких сантиметрах друг от друга. Все, что я могла сделать, это кивнуть. И только через секунду, или через пять, у меня получилось ответить:

— Мы выиграем.

Взгляд моего партнёра стал еще более напряженным, когда он, не задумываясь, произнёс: