С любовью, Луков

Почему у него трясутся руки?

У меня не получалось встать. Никак.

— Жасмин, ради бога, не пытайся встать, — в очередной раз наорал на меня Иван, шаря своими руками везде и нигде одновременно, но я не была в этом уверена, потому что ощущала лишь кровь, ревущую в моих ушах, и боль в голени, которая становилась все сильнее и сильнее.

— Все в порядке. Дай мне минуту, — пробормотала я, пытаясь поднять пострадавшую ногу, которую Иван удерживал, сжав мое бедро до боли.

— Хватит, Жасмин, прекрати, — потребовал он, зажав рукой мое колено. — Нэнси! — закричал мой напарник.

Я же продолжила пялиться на свою ногу.

Что-то с ней было не так.

Я что-то сделала со своей лодыжкой.

Нет.

Нет, нет, нет и нет.

Я даже не поняла, что распахнула рот, пока Иван хрипло не прошептал мне на ухо:

— Не смей плакать. Ты меня слышишь? Ты не будешь плакать на людях. Контролируй себя. Поняла? Ни слезинки, Жасмин. Ни единой слезинки. Ты меня слышишь?

Я с трудом втянула в себя воздух, мои глаза остекленели, и все стало размытым.

Меня трясло?

Почему мне казалось, что меня вот-вот вырвет?

— Не смей этого делать, — снова прошипел парень, обнимая меня за плечи. — Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь стал свидетелем твоих слез. Постарайся, малыш, просто держись...

Я не понимала, что именно Иван говорил, но почему-то затаила дыхание. И не дышала даже тогда, когда на льду появилась тренер Ли, быстро пробираясь мимо фигур, в которых я узнала Галину и еще одного тренера. Они толпились рядом, окружая меня.

И задавали вопросы. Мне хотелось ответить им, но Иван ответил за меня.

Потому что я не могла дышать. Не могла говорить. Не могла плакать.

Все, что у меня получалось — это смотреть на свою лодыжку и думать, думать, думать.

Я облажалась.

Я все испортила.

Это конец.

Глава 19

— Ну и что, по-твоему, ты делаешь?

Я резко остановилась на выполнении упражнения в сто восьмой раз. Можно было не оглядываться, чтобы понять, кто там стоит. Я узнала бы этот раздражающий, снисходительный и властный голос из тысячи. Только у одного человека с такой легкостью получалось вывести меня из себя, всего лишь задав вопрос.

— Занимаюсь своими делами. Тем, что ты не умеешь, — пробормотала я, продолжая тренировать те немногие мышцы пресса, что у меня остались.

— Жасмин, — снова резко произнёс Иван.

Не обращая на него внимания, я вернулась к скручиваниям, искоса заметив, как он закрыл за собой дверь.

И успела выполнить еще один подъем к тому времени, как парень подошел ко мне. Его большие ноги в ярко-синих кроссовках остановились в нескольких сантиметрах от меня.

Я даже не собиралась смотреть на него. Но чётко знала, на что пялился он. Иван изучал не мое тело, покрытое потом, и уж точно не свободные баскетбольные шорты, принадлежавшие моему брату и сидевшие высоко на моих бедрах. Тот факт, что на мне был надет только спортивный бюстгальтер, не имел ничего общего с тем, на чем сосредоточился мой партнёр.

Иван смотрел на гипс на моей левой ноге. Ее я положила на подушку рядом с правой, которая была согнута в колене. Каждую минуту моей жизни чёрная манжета напоминала мне о том, как я облажалась, и что сделала это по-крупному.

Я повторила еще четыре скручивания, глядя прямо в потолок.

А затем сглотнула так сильно, что заболело горло.

За последние две недели я проделывала этот трюк столько раз, что удивлялась, как еще могу говорить. Не то чтобы я много общалась с тех пор, как меня выписали из больницы. И почти ничем не занималась, только тренировалась в своей комнате, смотрела видеозаписи наших с Иваном тренировок и спала.

Кончиком кроссовка Луков ткнул меня в ребро, но я не обратила на это внимания.

— Жасмин.

— Иван, — произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал так же непреклонно, как и его.

Он снова задел меня. И снова я никак не отреагировала.

Иван вздохнул.

— Ты собираешься остановиться, чтобы мы могли поговорить или как?

— Или как, — ответила я, заставляя себя отвести от него взгляд.

Не стоило удивляться, когда он быстро присел на корточки рядом, придвинувшись настолько близко, что игнорировать его оказалось невозможно. К сожалению. И когда я подняла корпус, чтобы сделать еще одно скручивание, Иван мягко надавил ладонью на мой лоб — так, что мне пришлось опуститься обратно на спину.

Оглядевшись вокруг, я сосредоточилась на потолочном вентиляторе.

— Хватит уже, Пончик, — попросил парень, продолжая удерживать руку на моей голове.

Я подождала секунду и попыталась подняться, но он, должно быть, предвидел это, потому что мне не удалось оторваться от пола ни на миллиметр.

— Достаточно, — повторил Иван. — Перестань. Поговори со мной.

Поговорить с ним?