С любовью, Рома (СИ)

Дамир криво улыбнулся, запустив пальцы в бороду, которую он отращивал в последнее время, с каждым днём всё больше походя на моджахеда. Поначалу мы гадали, с чем было связано такое радикальное решение, но, перебрав кучу вариантов, успокоились, так и не дождавшись ни единого подтверждения или опровержения со стороны нашего дагестанца. Однако новость о Катиной беременности расставила всё по местам. Оставалось только посвятить в эту тайну остальных членов семьи, впрочем, это уже была не моя тайна.

— Ты пытаешься защищаться, — в конце концов заметил Дам после длительной паузы. — Ты, как никто другой, верен принципу, что лучшая защита — это нападение. Но единственный, кому ты вредишь по-настоящему, — это ты сам. 

— А Стас вон иного мнения, — попытался я перевести стрелки, кивнув на спящего позади брата, но Дамир не поддался.

— Он слишком волнуется о тебе и не знает, что с этим делать.

— Кто, Стас?! — ехидно изогнул бровь. — По-моему, он ждёт не дождётся, когда избавится от меня.

Сказал и осёкся. Прозвучало как-то двойственно, особенно в контексте моей истории. В раннем детстве я пережил острый лейкоз. Родители сделали всё возможное и невозможное, чтобы сохранить мне жизнь, включая рождение Кира. Поэтому мы с ним были одной крови… буквально. Болезнь давно осталась позади, а вот неловкость и вечные недосказанности будто бы витали в воздухе, невидимой стеной вставая между мной и всеми остальными.

— Я не… — попытался оправдаться, не находя нужных слов. Отчего-то стало стыдно, а со стыдом у меня всегда было откровенно так себе. Нервно заскрежетал зубами, в итоге выдав абсолютно невпопад: — Если не можете принять меня таким...

Наверное, я ждал, что он тоже вспылит и просто оставит меня в покое. Но это Дамир, и этим всё сказано. Он понимающе кивнул головой и задумался о чём-то своём, сложив губы буквой «о».

Я вёл Стасов джип, разгоняясь всё сильнее и сильнее, злясь при этом неведомо на кого.

— Знаешь, — вдруг нарушил молчание Дам, — я очень долго винил себя в смерти родителей.

Если меня можно было чем-то шокировать, то брату это, безусловно, удалось. Я даже начал резко снижать скорость, будто бы очнувшись. Напоминание о родных родителях Дамира отрезвило похлеще ушата ледяной воды.

— Они же разбились, — с хрипотцой в голосе попытался возразить я.

— Ну и что? — он пожал плечами. — В самый тёмный период моей жизни мне казалось, что если бы я был лучше, умнее, быстрее, ловчее, послушнее… то им бы не понадобился ещё один ребёнок и тогда бы они не оказались на том перекрёстке и не погибли бы.

— Но это же бред! — вознегодовал я. — Твои родители погибли из-за какого-то пьяного урода, который не сумел вовремя затормозить! Ты-то тут при чём?

Несмотря на трагизм поднятой темы, Дамир понимающе улыбнулся и заметил:

— Это сейчас мы с тобой это понимаем, будучи взрослыми и сформировавшимися людьми. А ты попробуй объяснить это десятилетнему пацану, который только что потерял родителей. 

— Да, но… — всё же попытался возразить я, притом что ни одна мысль не показалась мне стоящей, для того чтобы её озвучить. 

— Мне было слишком больно и страшно, поэтому я предпочёл закрыться ото всех, с головой уйдя в свои страдания. 

— А потом? — вырвалось у меня, как если бы я сам не был свидетелем тех событий. 

— А потом Сане приспичило меня усыновить, — сообщил Дам таким тоном, будто бы сомневался в адекватности нашей мамы. Хотя, надо признать, основания поражаться у него имелись. На тот момент нас уже было пятеро, когда родители решились взять в семью соседского мальчишку.

— Это не маме, это Стасу, — пошутил я, разбавляя общую неловкость: все мы знали, что эти двое «запали» друг на друга ещё при первой встрече.

— Хорошо, Стасу, — фыркнул Дам, обернувшись к заднему сиденью, где сопел брат. — В любом случае, это было непросто.

— Ты не хотел к нам в семью, — вдруг догадался я, ощутив неясную тревогу.

Бероев в очередной раз поскрёб свою бороду.

— Ром, у меня была своя семья, которую я… потерял. Я не в вашу семью не хотел, я вообще никуда не хотел. Даже не уверен, что испытывал хоть какое-то желание жить.

Осторожно кивнул.

Мы оба замолчали, лишь негромкая музыка из динамиков и ровное дыхание Стаса разбавляли тишину салона.

А потом я всё же спросил:

— К чему ты сейчас мне это рассказал?

Могло прозвучать грубо, но Дам понял всё верно.

— К тому, что я очень долгое время гнал их от себя. И Саню, и Лену (наша крёстная), и Стаса… потому что это было сложно — подпустить хоть кого-нибудь к себе. 

Наконец-то до меня дошло, чего он от меня хотел, и я невольно сморщился:

— Дам, ты же сам сказал, что в первую очередь я бью по себе.

— Угу, а осколками попадаешь по всем остальным. Кир, Соня… 

Комментировать не хотелось.

Дам говорил то, о чём я и сам прекрасно знал. Но знать и поступать правильно — это совершенно разные вещи.

— Ладно. Я понял.

— Что ты понял?

— Я извинюсь перед Кириллом.

— Ни черта ты не понял. 

***

Позвонить Кириллу я отважился лишь ближе к вечеру, когда мы заехали поужинать в очередной город, отложившийся в моей памяти лишь точкой на карте.