С любовью, Рома

Вот с этим у нас возникла самая настоящая проблема. Ибо если за документами Стаса сменивший гнев на милость Дамир сбегал в машину, то мой паспорт был утерян ещё на подходах к Москве.

 

***

Когда стало понятно, что мы ещё не скоро покинем отделение полиции, Дамир стянул с себя рубашку и протянул мне. Я вскинул на него недовольный взгляд, но тот лишь хмыкнул:

— Давай ещё заболей.

Дамира я любил, а вот чужие вещи, особенно ношенные, не очень. Но, оказывается, состояние, когда у тебя зуб на зуб не попадает, крайне благоволит пересмотру взглядов на очень многое.

Застегнув все пуговицы на рубашке, я не смог удержаться от очередной дерзости:

— Я красивый? — захлопав ресницами, поинтересовался у Бероева.

Тот опять выдал обречённый вздох (можно подумать, я его об этом каждый день спрашиваю!) и заверил меня:

— Самый красивый. Хоть сейчас на конкурс красоты.

Я оценил, расплывшись в довольной улыбке и приложив руку в груди:

— Ты мне льстишь.

В этот момент бедный капитан Алексеев (тот, что до этого был просто Семёном) подавился кофе, бурча себе под нос:

— Так и запишем: «наркоманы, суицидники, голубые…».

— Мама будет счастлива, — констатировал Стас, угрожающе покосившись в мою сторону. Ситуация явно начинала его утомлять.

Странное дело, но после того, как шок от полёта в реку прошёл, мы будто бы  стали возвращаться к привычным ролям: очаровашка Стас, верный Дамир и обалдуй Рома… Но на этот раз такое распределение амплуа меня вполне устраивало. Впервые за долгое время я чувствовал в себе силы сопротивляться реальности.

— Товарищ капитан, — Стас устало потёр шею, — давайте мы как-нибудь более лаконично решим вопрос? Признаём, поступили глупо. Антиобщественный поступок и всё-такое. Стыдно, — кивнул он головой, — раскаиваемся, готовы понести наказание, — и, чуть подумав, добавил, — в границах разумного, вы только обозначьте эти самые границы.

Семён Викторович слегка оживился, поёрзав на стуле и с интересом разглядывая Стаса. И я уже было поверил в чудодейственную силу денег, но капитан нас удивил, озвучив очевидное: 

— То есть вы мне взятку предлагаете?

— Э-э-э, — растерялся старший брат от такой прямолинейности, — скорее, я предлагаю слегка убыстрить процесс.

— А я вас здесь не держу. С вами, Станислав Александрович, мы практически все вопросы решили. Позже вам придёт штраф за совершение административного правонарушения. А вот с вашим так называемым братом нам ещё предстоит повозиться. Откуда я знаю, что он тот, за кого себя выдаёт?

— Хотите, на крови поклянусь? — я вклинился в их разговор, рука Дамира тут же легла мне на плечо. Пришлось выворачиваться. Что ж вы меня все нынче трогаете?

— Ага, а в качестве удостоверения личности  предъявите мне усы, лапы и хвост. Слышь, парень, хватит из себя клоуна строить, — посоветовал Алексеев.

— Ну а всё же? Мы готовы и этот нюанс учесть, — продолжал Стас изъясняться эзоповым языком. 

 Капитан развёл руками:

— Мужики, я всё понимаю, честно, но ничего сделать не могу. Вас столько народу на том мосту засняло, так что можете всерьёз считать себя звёздами интернета. С меня начальство утром в первую очередь про вас спросит. Поэтому границы не границы, а лучше думайте, как этому вашему Роману Александровичу личность подтвердить.

Я задумчиво почесал подбородок, а братья в свойственной им манере переглянулись, после чего Дамир полез за телефоном, который у нас теперь был единственным на троих.

— Звонок другу, — едва ли не торжественно объявил он.

Отец прилетел через четыре часа.

 

***

Когда мы вышли на улицу, на дворе было уже утро. Я смачно потянулся, захрустев всеми своими костями. С моим ростом было сложно найти удобное сиденье и, проведя всю ночь на старом советском стуле, я стал ценить комфорт в разы сильнее.

Первым шёл папа, ещё не перестроившийся после общения с хранителями правопорядка, поэтому со стороны он смотрелся непривычно собранным, слегка наглым и не в меру самоуверенным. Следом шли мы — потрёпанные, уставшие и сонные, но в целом вполне довольные жизнью.

—  Свобода! — наигранно завопил я, поклонившись земле-матушке, скрытой где-то под толстым слоем асфальта.

Братья прыснули, зато отец неожиданно резко обернулся, меняясь на глазах. Ещё каких-то пять минут назад в кабинете капитана Алексеева, который, к нашему везению, дежурил в тот день, папа выглядел вполне расслабленным, много улыбался и шутил с Семёном Викторовичем, зато сейчас…

— Надеюсь, у вас есть веское оправдание всему случившемуся, иначе, клянусь, я вам лично шеи посворачиваю всем троим, как курятам. 

Пока Александр Дмитриевич цедил свою отповедь, я на какие-то мгновения вновь ощутил себя ребёнком, словно мне снова десять и я предсказал биологичке неминуемую смерть.

Уверен, что братья ощутили нечто подобное.

— Пап, —  начал Стас, но я его перебил: 

— Сам всё объясню.

Родитель перевёл на меня выжидающий взгляд, явно жалея о том, что мало порол меня в детстве.

Слова не шли на ум, да и не вываливать же ему всё здесь, возле серого и невзрачного входа в отделение полиции.

Спасение пришло откуда не ждали. Вчерашний майор Савицкий появился за нашими спинами и присвистнул.