с любовью, Смерть (СИ)

Дрогнуло сердце. Забилось загнанной в клетку птицей. Застряло в районе солнечного сплетения такое глупое, но закономерное очередное "почему?", когда Ран, все так же не глядя на меня, произнес контрольное:

— Потому что люблю. И больше ничего не имеет значения, уж прости.

— За что? — тихо спросила я, растерявшись окончательно.

Перекручивала услышанное в мыслях, пытаясь найти подвох, уловить привычную шутливую нотку, обнаружить хоть малейший намек на то, что это не всерьез.

И не находила ничего.

Только какую-то тоскливую обреченность.

Ран молчал. Я протянула руку, желая коснуться его, но приятель вздрогнул и отстранился. С досадой качнул головой, указал на дорогу, мол, не сейчас, не отвлекай, мы ведь разобьемся — хотя не помню, чтобы раньше это его останавливало.

Трижды я порывалась что-то ответить. Трижды терпела фиаско. Не вязались слова в предложения, а чувства не облекались в слова. Только странное тепло разливалось там, где жила душа.

Непривычное, но знакомое.

— Элгерт. Я не знаю, кто ты, но ты меня уже бесишь, — сообщил Ран листку бумаги и нервно отшвырнул в сторону папку с нашими данными по экспериментам и экспериментаторам.

Весь вчерашний вечер напарник провел перед ноутбуком, погруженный в свои мысли. Не то жалел о сказанном, не то представлял, что ни к чему хорошему это не приведет, не то просто боялся, что однажды я отвечу — и это будет совсем не то, что ему бы хотелось услышать. Усложнял все мой мозг, попеременно предлагающий то кинуться ему на шею с криком "Я тоже тебя люблю", то убежать на несколько лет в горы и подождать, пока все затихнет.

Страшно даже подумать о том, что многие его шутки на самом деле были вовсе не шутками. Сколько раз я называла его балбесом в ответ на очередное "Ты разбиваешь мне сердце, моя леди" — и не замечала очевидного. Проще было отмахнуться, сказав: "Это же Ран, он всегда такой". Все верно. Всегда. Сколько я его помню.

Мысли эти нисколько не помогали расследованию, поэтому, стараясь вернуться в рабочий ритм, я раз за разом вычерчивала на листке ненавистные уже инициалы. Элгерт. Т. "Т.Э."

Кара пришла в районе обеда совершенно расстроенная. Мы просили поузнавать по всем доступным ей каналам хоть что-нибудь, что выведет нас на этого товарища неопределенного пола, но судя по печали в глазах — у нее ничего не вышло. Более того, когда она попыталась зайти в базу специальных данных, ее довольно быстро отловили и попросили впредь не хулиганить. Будет разрешение с пятью печатями — милости просим, мол. Хорошо хоть отделалась предупреждением, без выговора, штрафа или чего похуже.

— А может, черт с ним, с этим Элгертом? — вздохнула я, в очередной раз выводя "Т.Э." на листке перед собой.

— Он — единственный, кто пока позволяет мне сомневаться в отцовской причастности, — отрезал Ран.

— А что если мы напрасно зациклились на этом списке?

— Сложи паззл. Дано: несколько человек, проклятых Коллекцией Темной Крови, сама коллекция, которая то ли есть у отца, то ли нет — вспомни слова Лира. И куча трупов по числу статуэток прямо рядом с отцом. И, что самое страшное, у него есть мотивы в обоих случаях.

— Ты про одно, кажется, забываешь. У тебя ведь самого проклятие из отцовской коллекции. Он бы никому ее не отдал. Для начала потому, что двух хозяев у проклятий быть не может — то есть ему для начала нужно было бы замкнуть круг. Но ты ведь жив.

— Магия развивается. Появляются все новые артефакты. Не удивлюсь, если уже есть какой-нибудь способ передать Коллекцию до завершения цикла.

— Ты все-таки думаешь, что отец кого-то покрывает? Но зачем ему это?

— Спроси чего полегче.

"Т.Э."

— Слушай. — Я даже вздрогнула от всплывшего воспоминания. — Это может быть совпадением… Но я ведь у твоего отца эти инициалы видела. На ручке его гравировка. "Рагнару, в день пятисотлетия Совета. Т.Э", что-то такое.

— О как, — только и выдохнул Ран. — Все страннее и страннее.

— Может быть, съездишь к нему? Под каким-нибудь благовидным предлогом. Пошаришь в кабинете, найдешь эту ручку словно бы случайно, да спросишь между делом, кто это.

— А если не найду? Он может оставлять ее на работе. "Специальная ручка для раздачи автографов".

— Он ее приносил с собой к менталистам. Тоже "автографы" раздавал?

— Угу. Ну, допустим, она при нем или дома. Если он никуда за город не укатил, то смотаюсь "в гости" после работы. Но откуда ты про гравировку знаешь?

— Мы пересеклись у менталистов в день, когда Дервику подкинули проклятие. До нас в том же кабинете с сержантом Ликом твой отец беседовал и, видимо, случайно ручку на столе оставил.

— Это может быть зацепкой. Хорошо, что вспомнила.

— А еще это может быть совпадением. Но лучше убедиться, — заключила я.

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаги. Я переложила уже третью папку к готовым делам, когда пиликнул мой телефон.

— О, Ад нарисовался, — проговорила я, открыв сообщение.

— И что пишет?

— Чтобы проверила почту как можно быстрее и удалила письмо.