С любовью, сволочь (СИ)

День шел за днем. Каждое утро я ловил себя на том, что смотрю на дверь. Отсиживал все уроки, что-то слушал, что-то писал, отвечал, получал оценки. С кем-то о чем-то разговаривал. Ходил в тренажерку, бродил с Виктюхом по улицам, играл в покер. Делал уроки, занимался с преподом. Все это было на поверхности. А где-то глубоко-глубоко я ждал. Ждал, когда наступит вечер и пробежит скупая на сны ночь. Когда начнется новый день.

Да что это вообще со мной⁈

Я злился на себя — и на нее.

На хрена она мне сдалась — эта дура? Она мне нисколько не нравится. Она меня… бесит. Да, именно так — бесит!

А утром снова дергал глазами на дверь каждый раз, когда кто-то входил в класс. До самого звонка. И еще минут десять после него.

Прошла неделя, начались каникулы. Машка так и не появилась.

Глава 7

Глава 7

Маша

— Маш, а зачем Марго твою мать вызвала?

Я даже не сразу поняла, о чем Криська спрашивает. Мы сидели в ее комнате и решали задачи на пропорции по химии. Вернее, пытались решать. Я-то их обычно щелкала на лету, но сейчас приключился какой-то ступор. Потому что не могла выбросить из головы короткий, как стоп-кадр, эпизод. Мы любуемся кошкой с котятами, Криська поворачивается на какой-то звук, я за ней — и вижу Мирского, который стоит, засунув руки в карманы, и улыбается.

Он тут же повернулся и ушел, а у меня перед глазами стояла эта его улыбка. Словно пленку заело. Обычно он всегда ухмылялся противно, так, что хотелось отоварить по роже. А сейчас… как будто другой человек. Ясно, светло, открыто.

Да и кошка еще эта… Переклинило меня знатно. Такая мамка с детьми. Счастливая, довольная. И как-то вдруг подумалось о себе. Я, конечно, думала об этом и раньше. Что когда-нибудь, возможно, выйду замуж, у меня будут дети. Но это было что-то настолько абстрактное, как мысли о том, что полечу в космос. Я вообще никак не могла сопоставить это с собой: секс, семью, детей. Дети для меня были чем-то странным и непонятным, как инопланетяне. А секс и вовсе ассоциировался исключительно с Виталей — в самом неприятном смысле. Характерные звуки из их комнаты, разумеется, долетали. А уж когда он начал лапать меня за задницу… Просто бр-р-р!

И тут вдруг эта кошка. Такая умильная, трогательная. Прямо воплощение материнства. На секунду даже захотелось стать такой же счастливой мамкой с детьми. Будто треснула во мне какая-то броня. И тут же Мирский со своей улыбкой.

Твою налево, да уберись ты уже из моей головы, она и так гудит, как чугунное ведро.

Хотя… лучше пусть Мирский, чем думать о разговоре матери с Марго. И о том, что меня ждет вечером дома.

— Зачем вызвала? — растерянно переспросила я. И тут же соврала: — О моем поступлении поговорить. Я в медицинский колледж пойду.

— Подожди, ты же после девятого хотела? — Криська сдвинула брови над очками. — И тебя еще мать не пустила, кажется?

— Да она и сейчас не пустила бы. Но мне уже восемнадцать будет, сама решу, что делать.

— Маш, ты с ума сошла? Ну ладно после девятого. Но сейчас — четыре года на медсестру учиться?

— Не четыре, а три. А потом, может, в институт поступлю.

— Ага, ага, — она быстро подсчитала на пальцах. Три года колледж, потом шесть институт, интернатура, ординатура. Это во сколько ты врачом станешь? К старости?

— Ну… тридцать — это еще не старость.

— А что, молодость, что ли? — фыркнула Криська. — Не знаю, Маш. Что-то ты не то задумала. Слушай, а чего ты красная такая?

— Жарко у вас потому что.

— Не выдумывай, ничего не жарко. Ты нормально себя чувствуешь?

На самом деле чувствовала себя я просто отвратно. Еще со вчерашнего вечера. И встала вся разбитая, но потом как-то расходилась. А вот сейчас снова стало погано. Не сильно, но противно болела голова, саднило в горле. Сначала знобило, потом бросило в жар.

Криська пощупала мой лоб ледяной рукой и испуганно ойкнула.

— Маш, да ты горишь. Подожди, сейчас градусник принесу.

Вернулась она с градусником и с мамой. Тетя Ира тоже пощупала мне лоб и покачала головой.

— Тридцать восемь — не меньше. Или больше. Давай, меряй.

Градусник показал тридцать восемь и девять. Глаза закрывались. Хотелось свернуться где-нибудь клубочком и не шевелиться.

— Так, ну вот что, — тетя Ира встряхнула градусник и положила в футляр. — Ты собирайся, а я сейчас машину подгоню со стоянки, отвезу тебя.

— Не надо, — вяло затрепыхалась я. — Дойду. Недалеко.

— Куда ты дойдешь такая? Без разговоров, Маша. У тебя дома есть кто?

— Виталик, — хныкнула я. — Мама в вечер.

— Ну хоть в аптеку сходит.

Угу, сходит он! Да он и не знает небось, где у нас аптека.

— По-хорошему, с такой температурой неотложку бы вызвать. Может, у тебя воспаление легких.

Силы улетучивались, как воздух из проколотого шарика. Даже на то, чтобы возразить, не осталось. Неотложку так неотложку, воспаление так воспаление. Только не трогайте меня, ладно? Может, даже и хорошо, что заболела именно сейчас. Может, мать не так сильно будет докапываться. И Виталик — он брезгливый, побоится заразиться, не полезет.