С любовью, верой и отвагой

Очень трудно далась ей глава «Первый приезд мой в столицу». Молодой, прекрасный собою венценосный её покровитель Александр Павлович вставал перед ней, как живой. Она вновь слышала его голос, видела его глаза. Надежда быстро описывала своё видение, а потом безжалостно вычёркивала слова, потому что они выдавали её с головой. Всё знал о ней государь, все понимал и обо всём подумал, но договор их оставался в силе, и следовало рассказать об этом тонко и хитро. Тайна должна жить, иначе читателям станет скучно на середине книги и они выбросят её за ненадобностью...

К концу июня Надежда довела своё повествование до 1812 года. Положив рукопись в самый большой ящик секретера, она несколько дней не прикасалась к ней, затем достала и перелистала вновь. Все написанное показалось ей вялым, многословным, не имеющим никакого интереса для посторонних. Сомнения в ценности своего труда снова охватили её. Но теперь у Надежды был верховный судья и, можно сказать, помощник. Она села писать письмо Пушкину:

«Не извиняюсь за простоту адреса, милостивый государь Александр Сергеевич! Титулы кажутся мне смешны в сравнении с славным именем Вашим.

Чтоб не занять напрасно ни времени, ни внимания Вашего, спешу сказать, что заставило меня писать к Вам: у меня есть несколько листов моих записок; я желал бы продать их, и предпочтительно Вам. Купите, Александр Сергеевич! Прекрасное перо Ваше может сделать из них что-нибудь весьма занимательное для наших соотечественников, тем более что происшествие, давшее повод писать их, было некогда предметом любопытства и удивления. Цену назначьте сами; я в этом деле ничего не разумею и считаю за лучшее ввериться Вам самим, Вашей честности и опытности.

Много ещё хотел бы я сказать о моих записках, но думаю, что Вам некогда читать длинных писем. Итак, предупреждаю Вас только, что записки были писаны не для печати и что я, вверясь уму Вашему, отдаю Вам их, как они есть, без перемен и поправок.

Преданный слуга Ваш Александров.

Вятской губернии, Елабуга.

5 августа 1835 года»[108]

Зная особенности российской почты и думая об огромных расстояниях как географических: от Невы до Камы, так и общественных: от камер-юнкера двора его императорского величества Пушкина до отставного армейской кавалерии штабс-ротмистра Александрова. — Надежда послала письмо отдельно от рукописи. Письмо Пушкин получил, а рукопись — нет. Она пропала, затерялась в просторах Российской империи.

5. СТАНЕТ ЛИ КАВАЛЕРИСТ... «ДЕВИЦЕЮ»?

И наконец, всё-таки он же называет

титул моей книги водевильным! В этом

последнем я не только от души согласна

с ним, но ещё и обязана сказать, что в

этом некого винить, кроме самой меня.

Хотя титул этот придуман не мною...

Н. Дурова. Год жизни в Петербурге,

или Невыгоды третьего посещения

Однако потеря не остановила Надежду. Черновики у неё сохранились, и она продолжала писать свои воспоминания, повинуясь неведомому зову. Она возвращалась к сценам из первой части книги и что-то переделывала там, набрасывала новые фрагменты: «1813 год», «Поход обратно в Россию», «Литературные затеи», «Домбровице». Она послала Пушкину два письма, извещая поэта о пропаже рукописи, получила от него ответ лишь в феврале 1836 года, но не особенно волновалась по этому поводу. Её не покидало ощущение, знакомое по приключениям прежних лет, что Провидение Божье благоприятствует ей и исход сего дела предопределён.

Ещё раз Надежда отправила пакет в Петербург, но не из Елабуги, а через брата, поехавшего в командировку в Вятку. В пакете было новое письмо и новая рукопись — «Записки 12-го года». Над этой вещью она работала очень тщательно. Её старые дневники, полные поспешных и не всегда разборчивых заметок, помогли Надежде вернуться в атмосферу тех незабываемых дней. Слова приходили сами. Ей оставалось только выверять их смысл, подбирать одно к другому и писать, писать, писать...

Наконец-то произведение штабс-ротмистра Александрова, о котором Пушкин столько слышал, оказалось у него на рабочем столе. Движимый любопытством, поэт тотчас взялся читать его, но вскоре бросил. Почерк автора разобрать было трудно. Кроме того, запятые, точки с запятыми господин Александров ставил всюду по собственному усмотрению, в глаголах третьего лица единственного числа настоящего времени окончания писал через «е» и частицу «не» ставил с глаголами слитно. Зато во французских словах и цитатах он не сделал ни единой ошибки. Обычная история для милых российских дам.