С любовью

Я знаю простых людей, в которых правды больше, чем в святых. Рядом с ними даже дышать начинаешь по-другому, более свободно, нет этого наэлектризованного ощущения пафоса. Вот один из них сидит сейчас напротив – молодой актер, за его плечами нет династий, влиятельных людей, нужных связей – всего того, из чего состоит успех, но есть эти самые крылья, невидимые для общества и для него самого. Он репетирует монолог, и я восхищенно смотрю, как меняется его взгляд, с каким трепетом он входит даже в эту маленькую роль. Я видел его пару раз на большом экране, к сожалению, у его героев слишком маленький хронометраж. Иногда его роли – немые, но одним взглядом он может сказать больше, чем все эти бездарные трепачи, пустые актеришки, не умеющие ни жить, ни играть. Можно сколько угодно рассуждать о том, что если есть талант, то обязательно заметят. Ни черта. Мы не замечаем слез родной матери, не чувствуем боли родного человека, что уж говорить о чужих людях. Искусство – это замершее слово. Шоу-бизнес – это мясорубка, которой совершенно все равно, что крутить, главное, чтобы было побольше хайпа. И мне жаль тех, кто туда попадает. Но еще больше жаль тех, кто со своим талантом не попадает никуда. Вот к примеру, вчера я парил над прудами, наблюдая, как старый художник желтый цвет превращает в заходящее солнце, и вдруг увидел себя на картине в виде легкого облака, пролетающего над Патриками. Все-таки видят художники параллельные миры. Как и фотографы. Бывает, придут на пруды и ловят часами взмахи лебединых крыльев, и отражают в кадрах то, что не всегда можешь увидеть обычным глазом. Волшебные люди сложного времени.

Часть 9. Видеть невидимое

Среди оживленных голосов я слышу его молчание; среди блуждающих взглядов – вижу надменный, замерший в одной точке. Он снизошел до грешной земли и уселся на стул прямо посреди Малой Бронной. Участник программы, что плодит по земле экстрасенсов, – тех, кого в раю не ждут, в аду нет мест, и им деваться некуда, они – тут. Меня, Патрика, этот псевдоволшебник в сто пятом поколении, конечно, не видит. Но у меня вопрос ко всем, кто видит его, – если на свете так много тонко чувствующих, зачем нужны полицейские и врачи? Пусть великие маги исцеляют людей, находят преступников, но тогда придется начать с себя, потому что все это – шарлатаны. Нас дурят по сценарию, в котором прописаны даже закрытые глаза «мага», а мы верим в чудо чудное, диво дивное. К человеку сейчас очень просто прикоснуться, духовные ориентиры безжалостно сбиты. Мы ищем Бога в храме, в экране, забывая, что он в нас самих. Мы от простого теплого слова начинаем добреть, робеть и таять. Нам достаточно сказать: «Бери и делай!», чтобы мы вдохновились, попрыгали, потопали, похлопали и вышли с тренинга «просветленными» и научились снова кайфовать от солнышка, птичек, цветочков, котят. Сидит передо мной этот «герой», увешанный крестами, украшенный камнями, кольцами, часами, перебирает четки и пересчитывает деньги, которые снимает вместе с порчей, проклятием, сглазом с тех, кто во все это верит. Мне не нужно пить с ним кофе, чтобы понять, что внутри него живут черти и что свою душу он уже давно сдал в аренду, а сам после программы снял офис в центре Москвы, посетил три тысячи ток-шоу, провел тренинг личностного роста и заполнил свой график консультаций на год вперед. Его колесо сансары крутится без промедлений. А люди идут к нему со своей болью, и он им чистит сахасрары, карты, кошельки. И вроде жаль людей, все-таки дурят, но, видимо, каждый должен побывать в лабиринте обмана, чтобы однажды выйти из дома, закутаться в тишину и поговорить с Богом на равных, без посредников и переводчиков. Он слышит дыхание каждого, и, поверьте, оно необязательно должно быть холотропным.

Часть 10. «Вся наша жизнь – игра!»