С людьми древлего благочестия

Но и ростовский митрополит, первый писавший о подразделениях раскола, уже впал в ошибки, считая, например, серапионовщину и волосатовщину особыми сектами от морельщиков и сожигателей, и потом вовсе не дал никаких понятий о духе этих сект. Позже вышли наружу нетовщина, перекрещеванцы, дьяконовщина, никитовщина, капитоновщина, богумилы, титловщина, филипповщина, расстриговщина, самокрещенцы, гробополагатели, кадильники, детоубиватели, самостригальницы, пасховерцы, мессолиане и др. Даже и до сих пор едва ли кто-нибудь имеет право сказать, что ему известны все виды религиозного разномыслия русского народа. Я знаю, что ни г. Мельников, ни г. Аристов или г. Щапов не берут на себя такой смелости, а довольно недавняя история с сопелковским согласием странников убеждает, что и само правительство, при всей громадности своих средств, очень поздно узнает о появлении новых, самых странных и характерных сект. Еще более в этом легко убедиться «обходя страны», ибо, при скитальчествах, по-между живым расколом случается набредать на явления новые, нигде никем не записанные и несомненно составляющие раскол в самом расколе. Прежние исследователи раскола, зная названия сект, вовсе не знали их духа, путали их и путались в них сами. В девяностых годах XVIII столетия охтенский протоиерей Андрей Иванов Журавлев (бывший раскольник), по желанию кн<язя> Потемкина-Таврического, составил первую, сколько-нибудь толковую классификацию раскола, распределив все известные толки на поповщину и беспоповщину. Потом, держась журавлевского метода, раскол был несколько раз классифицирован и светскими, и духовными властями, и независимыми писателями, но еще в 1862 году П. И. Мельников, обсуждая достоинства сделанных в разное время подразделений раскола, нашел все их весьма неудовлетворительными и ясно указал их недостатки и промахи. Мне кажется, что для людей, не поставляющих себе задачею близкое изучение раскола, для некоторого понятия о нем можно принять мельниковское деление на раскол поповщинский (подцерковники), раскол беспоповщинский и ереси, не имеющие ничего общего с господствующей церковью. Раскол поповщинский и беспоповщинский принимает Никейский символ и признает все семь таинств необходимыми для полной «жизни по вере», но как поповщина тем или другим путем принимает себе тех или других попов и содержит священство, то все семь таинств совершаются только у нее. Это и есть подцерковники, весьма близко подходящие к церкви, и для признания их не расколом нужно только признать их попов попами, а церкви церквами. Беспоповцы (множество подразделений), считая преемственную благодать рукоположения исчезнувшею, и хотя по принципу признают необходимость духовенства и всех семи таинств, но не принимают священства именно потому, что благодать рукоположения исчезла и нет преемственности; стало быть, негде достать священства, а потому нельзя совершать и таинств; и наконец еретики, не только вовсе не признающие необходимости священства и никаких таинств, но и не исповедующие Никейского символа 325 года. К последнему разряду относится и древнейшая христовщина, или хлыстовщина, молоканы, или духовные христиане, и духоборцы и многие другие, признаваемые правительством за секты «особенно вредные».

Отношение еретиков и раскольников к православию, по-моему, также весьма правильно очерчено Мельниковым в его пятом письме (стр. 94). Он говорит: «Раскольники смотрят на господствующую церковь с горьким, враждебным чувством, как на изменницу своим древним правилам и уставам, как на разорвавшую свои связи общения. Между тем еретики видят в учении господствующей церкви совершенно чуждое для них учение, столь же чуждое, как католичество или протестантство. Некоторые же из них идут далее и смотрят на православную церковь совершенно одинаково, как на иудейство, магометанство и идолопоклонничество».

Правительство в своих воззрениях на раскол делит его так же. Я не хочу говорить о прошедшем, хотя бы и очень недавно прошедшем времени, в котором правительство очень ошибалось в своих отношениях к расколу, по степеням его мнимой вредности или безвредности; но в наши дни оно относится к поповцам гораздо снисходительнее, чем к беспоповцам, а к беспоповцам снисходительнее, чем к еретикам, хотя теперь и против последних уже не в ходу прежние суровые меры.