С. Михалков. Самый главный великан

Это первый раскат грома. Андрей Тарковский не начал еще снимать свои «Страсти по Андрею». Для высшей номенклатуры имя великого русского иконописца – неудобное воспоминание. Всего лишь два года назад празднование шестисотлетия Рублева чуть не окончилось международным скандалом. Иностранные гости из Всемирного совета мира и ЮНЕСКО, приехавшие по приглашению Советского комитета защиты мира, ужаснулись состоянием средневековых монастырей. Секретарь ЦКМихаил Суслов просил заведующего отделом культуры ЦК Д.А. Поликарпова «предварительно посмотреть, где и как хранятся произведения А. Рублева (где-то в Андрониковом монастыре за Таганкой), насколько удобно их показывать?» Подразумевалось, что иностранцам. Сочли, что после аврального ремонта монастыря удобно. А вот гости расценили по-другому. Потребовалось вмешательство Комиссии ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей и оргвыводы.

Да, не это имя, имя Андрея Рублева, хотели услышать от Михалкова партийные мудрецы и гости пленума победителей.

Следует второй раскат грома:

МИХАЛКОВ: «Во многих местах насаждается пренебрежительное отношение к культурным ценностям прошлого, бездумно и неразумно уничтожаются историко-художественные сокровища народа: взрываются памятники зодчества, уничтожаются произведения станковой и монументальной живописи, разрушаются и портятся памятники революционного движения гражданской и Великой Отечественной войны». (Там же, л. 77).

Это уже лексика обвинительного заключения. Сокровища народа бездумно и неразумно уничтожаются, взрываются, разрушаются, портятся. Такое на массовом пленуме ЦК слышали не часто.

С трибуны Пленума ЦК КПСС в зале Большого Кремлевского дворца перед лицом высшего руководства страны и тысяч притихших зрителей, слушателей, участников Михалков продолжает:

«Как член Советского комитета защиты мира, я выражаю здесь не только свою точку зрения. Члены нашего Комитета просили меня от их имени сказать то же самое. Они постоянно сталкиваются с этим наболевшим вопросом, и нам горько быть свидетелями того, как сегодня исчезают с лица земли ценнейшие памятники нашей русской культуры, пережившие даже фашистскую оккупацию». (Там же, лл. 77–78).

Такое в Кремле также слышали не часто, а вероятно, не слышали никогда: «Наша русская культура, пережившая даже фашистскую оккупацию». Получается, что «наша русская культура» (а не безличная космополитическая советская, социалистическая по форме и интернациональная по содержанию) «пережила даже немецко-фашистскую оккупацию», а теперь ее уничтожают и взрывают «свои».

Обвинение идет по нарастающей, наполняется конкретикой. Зал продолжает глухо молчать. Из президиума также никаких сигналов не поступает. Михалков приводит «всего три примера маленьких» «бездумного и неразумного» уничтожения. Но эти примеры дорогого стоят.

Пример № 1. Стенограмма – не правленая. В ней есть шероховатости.

«В журнале «Фитиль» мы показали памятник XII века, взорванный в городе Витебске. Через месяц Совет Министров Белоруссии взял под охрану руины. Мы запросили Витебский обком, нашу редакцию, что сделано, как эти руины будут сохраняться. Нам ответили, что руины будут сохранены, это будет стоить 32 тысячи рублей новыми деньгами. Но это ведь не из кармана того, кто это взрывал, а из кармана государства. Так не проще ли было памятник этот XII века, известный во всем мире, сохранить? Вот товарищ Серов сидит, он меня тоже уполномочил об этом сказать. Это я говорю, чтобы ответственности было меньше». (Там же, л. 78).