С милым и в хрущевке рай

– Дорогая, вы меня неправильно поняли! Я выразился иносказательно. Ваш батюшка лечился у меня, как я вижу из этих бумаг, долгое время. И раз в итоге вы все же появились на свет, значит, лечение прошло успешно. И значит, в вашем рождении есть и толика моей заслуги. Но лишь как врача, который выправил здоровье вашего батюшки.

Стеша от облегчения даже рассмеялась. Какое счастье! Этот смешной дядечка вовсе ей не отец. И теперь она взглянула на доктора уже с куда большей симпатией. Если он ей биологически никто, то и очень даже симпатичный дядька. На вид доктору было лет шестьдесят, но девушка в приемной сказала, что доктор давно на пенсии, хотя и продолжает вести практику. Значит, доктору было к семидесяти, а то и за семьдесят. И похоже, несмотря на комическую внешность, в докторе был заложен один важный ген – нестарения. И Стеша даже начала жалеть, что неосмотрительно не хотела доктора в отцы. Глядишь, и внуки или внучки пошли бы такие же хорошо сохранившиеся.

Доктор изучал бумаги долго. А когда закончил, то взглянул на Стешу в большом смущении.

– Ваш отец жив?

– Нет. Был бы он жив, я бы все выяснила у него самого.

– Так… понятно. А мама?

– Ее тоже нет.

– Тоже нет, – повторил доктор, побарабанив пальцами по столу.

Потом он откашлялся и произнес:

– Вот что, моя дорогая, ситуация выходит весьма двусмысленная. Даже не знаю, как вам и сказать.

– Скажите правду, – посоветовала ему Стеша. – Это всегда бывает лучше всего.

– Понимаете, бесплодие вашего батюшки оно было… как бы вам это выразиться… окончательным и не обсуждаемым. Ничего нельзя было поделать. Решительно ничего! Ни один из видов проводимой терапии не дал даже крохотных результатов. Даже подвижек никаких не возникало. Хотя ваш батюшка был очень упорен. Теперь я его вспоминаю. Этот человек буквально бредил ребенком. Среди мужчин такое поведение по большей части редкость. Обычно они относятся к вопросу продолжения рода весьма разумно. Есть дети – отлично. Нету – значит, ничего не поделаешь. Но ваш отец был совсем другим. Он очень хотел ребенка. Хотел, как хочет ребенка женщина. Возможно, дело тут заключалось в гормональном сбое. Уровень тестостерона у вашего батюшки всегда был на рекордно низком для мужчины уровне. Почти как у женщины. Даже у некоторых женщин встречается уровень этого гормона и повыше. Но, с другой стороны, проводимая нами гормональная терапия на какое-то время позволила вашему батюшке поправить этот дисбаланс, но бредить ребенком он не перестал. Так что возможно, дело тут не столько и в гормонах. Не знаю, но как бы там ни было, ваш отец очень мечтал о ребенке.

– Но для него это было невозможно?

– Понимаете, все осложнялось еще и болезнью вашей матушки. У нее тоже с вопросом деторождения было не все гладко. И хотя я лично не наблюдал эту пациентку, она лечилась у другого врача, но ваш батюшка регулярно докладывал мне о результатах проводимого лечения. И как я понимаю, они были неутешительны.

– Но мама-то в конце концов родила! Меня!

– Очень за нее рад. Но родить она могла от кого угодно, но только не о своего законного супруга.

Голос доктора прозвучал так категорично, что Стеша поняла: ничего другого он ей уже не скажет. Все! Это приговор. Она и впрямь родилась не от своего отца. Не от своего любимого папочки, который позволял ей играть с ним в лошадку, охотно катал ее на плечах и любил вплетать красивые шелковые ленточки ей в косички. Отцом Стеши был совсем другой человек. Человек, о котором она не знала совсем ничего.

Она попыталась выяснить у доктора, у какого врача наблюдалась ее мама, но он этого не знал. И вообще, он уже утратил интерес к Стеше, поглядывая на нее с нетерпением и явно поджидая, когда же она освободит его кабинет от своего присутствия.

– Меня ждут другие пациенты.

– Да, да, простите. Я уже ухожу.

Стеша поднялась с места. А доктор, обрадовавшись, что она наконец уходит, сказал:

– Знаете, дорогая, теперь я припоминаю, что в нашу последнюю с вашим батюшкой встречу я посоветовал ему усыновить чужого ребенка. И так как с тех пор он больше ко мне не наведывался, думаю, что он именно так и поступил. Прощайте.

Вот теперь Стеше стало по-настоящему худо. На негнущихся конечностях она вышла из кабинета доктора и упала на мягкий кожаный диван.

Хорошенькое дело! Сначала она потеряла папочку, выяснив, что он ей не родной. А теперь доктор заявляет, что она, возможно, вообще приемный ребенок. То есть и мама… ее любимая мамочка тоже не ее родная мама. Потерять обоих родителей во второй раз оказалось для Стеши даже еще больнее, чем в первый.

– Все так плохо?

Стеша подняла голову и увидела участливый взгляд ассистентки доктора.

– Да, очень плохо.