С милым и в хрущевке рай

– У нас с твоей тетей роман был длиной в целую жизнь, – произнес он. – Впервые мы с ней поцеловались еще в школе. Тогда же мы поняли, что души друг в друге не чаем и жить друг без друга не можем. Конечно, тогда ни она, ни я и понятия не имели, что жизнь разведет нас на долгие годы. Но так уж получилось, что твоя тетя, отличница и прилежная ученица, полюбила меня – хулигана и авантюриста. Что нашла твоя тихая и законопослушная тетя во мне, бунтаре, с самых юных лет мечтающем переделать этот мир, я не знаю. Но меняться ей в угоду я не мог. Таким я родился, таким жил, таким, наверное, и в гроб лягу, если не сумею найти способ, как отвертеться от этого дела.

Стеша молча смотрела на Игната, ожидая продолжения объяснения. Он понял и продолжил:

– У меня еще со школы была репутация Робин Гуда, а он, как ты помнишь, был настоящим разбойником. И тот факт, что золото он отдавал бедным, дела не менял. Я тоже за чужим добром лично для своего обогащения не гонюсь. Что имею, тут же раздаю нуждающимся. Себе ничего не беру. Я как в молодости считал, так и теперь считаю, что перераспределение денежных потоков в нашем мире слишком уж явно идет в карман одних в ущерб интересам других. Мне всегда хотелось исправить положение, насколько это возможно. Но, понимаешь, в моем арсенале был слишком ограниченный список возможностей. И, к сожалению, почти все они подпадали под действие УК тогда еще РСФСР.

Постепенно до Стише стало доходить то, что пытался поведать ей Игнат.

– Но в Советском Союзе богатых и бедных не было. Против кого же вы бунтовали? И кого грабили?

– Всегда есть те, в чьих руках власть, а следовательно, в их же руках оказываются и деньги. И они распоряжаются ими по собственному усмотрению, очень часто не соразмеряясь с интересами и нуждами других людей. Вот против этого я боролся и борюсь до сих пор.

Стеше стало сильно не по себе. Не одна тетя была тихой и законопослушной. Стеша тоже никогда не питала страсти к бунтарству. Быть рядом с таким идейным товарищем – увольте! Это не для нее. Рядом с бунтарями всегда есть риск и самой угодить под раздачу.

Но почему в таком случае тетя велела ей держаться рядом с Игнатом? Этого Стеша не понимала. Не могла же тетя не знать о том, чем занимается Игнат?

– Первый раз мне пришлось оставить твою тетю в том же году, когда мы с ней и поцеловались. Это случилось в мае, а уже в июне меня схватили. Не стану тебе рассказывать все это в подробностях, достаточно сказать, что когда я вышел на свободу и вновь разыскал твою тетю, она была уже замужем. Это было тяжелей всего. Впрочем, она мне обрадовалась так искренне, что чувства у нас заиграли снова.

– Но тогда вы не поженились?

– Тетя была замужем.

– Она могла развестись с мужем.

– Нет. Этому помешал мой очередной арест.

– Так… Дайте догадаюсь, а когда вы возникли снова, тетя уже снова была замужем?

– Ее можно было понять. Твоя тетя слишком популярна. И к тому же боится быть одна. Она снова вышла замуж, но снова была рада меня видеть. И снова мы были очень счастливы целых три месяца, а потом…

– Вас опять арестовали.

Теперь Стеша понимала, откуда Игнат был так хорошо осведомлен о жизни их семьи, знал семейные байки и истории. Сколько лет он хороводился с тетей! Целую жизнь! Иные супруги так долго не живут, а эти на двоих почти полтора столетия поделили и все еще любят друг друга.

– Ты удивительно догадлива, меня арестовали вновь, – продолжил свой рассказ Игнат. – И так происходило еще не раз и не два, пока наконец я не понял, что дальше так продолжаться не может. И тогда я поставил твоей тете условие: либо она приезжает ко мне, либо… Нет, никакого либо я ей предложить не мог. Угроз моих она не боялась. А заставить я ее не мог. Мог лишь просить, и я просил.

– И тетя согласилась к вам приехать?

– Она тоже меня любила. Но как нам было осуществить наше намерение? И вот что я придумал. К тому времени я уже завоевал определенный авторитет среди определенных кругов. А в той колонии, где мне пришлось отбывать очередной срок, у меня вообще было все крепко схвачено. Начальник колонии прекрасно понимал, что управляет он вверенным ему учреждением лишь до той поры, пока это ему позволяю делать я. И он безропотно согласился, чтобы ко мне приехала моя жена.

– Ах, тогда вы с тетей и поженились! Зарегистрировали ваши отношения.

Игнат замялся.

– Тут есть один нюанс. Официально жениться я не мог. Понятия не позволяли. Но без штампа в паспорте, как бы хорошо ни относился ко мне начальник зоны, тоже никак нельзя было официально оформить бумаги для того, чтобы твоя тетя могла приехать ко мне и жить вместе со мной на зоне.

– Жить на зоне? Вместе с вами?

Стеше казалось, что она сходит с ума. Чтобы ее тетечка, которая всегда чуралась даже самого мелкого правонарушения, которая была предельна честна сама и ожидала того же от окружающих, связалась с отпетым рецидивистом-уголовником? И не просто была бы с ним знакома (мало ли какие знакомства случаются у всех нас), но еще и согласилась бы участвовать в его аферах. Согласилась бы жить с ним… И где? На зоне!