С моих слов записано верно

Горы, как динозавры.
Гуляем, друг другу рады.
Насквозь ножи лавра
проткнули ограды.

Рядом оркестр моря
марш заиграл гремящий.
Прибой – вор на воре —
гальку куда-то тащит.

Ветер все скажет честно —
всласть ему даль любая.
Ночью в саду небесном
ходит и звезды сшибает.

В самолете

Лежит ошую, одесную,
не угрызаясь тем, как вдруг
оно бузит и негодует,
и отбивается от рук,

чтоб разметав морскую траву,
на волноломах сбросив гнев,
лежать налево и направо,
покоем вечным овладев.

«Когда душа твоя угрюма…»

Feast them upon the wideness of the Sea.

John Keats. On the Sea

Когда душа твоя угрюма,
наполни уши мерным шумом
там, где буянит, с ветром споря,
простора арендатор – море,
и гонит волны на убой
пастух прибой.

«Сюда мы, будто птицы…»

Сюда мы, будто птицы,
слетелись этим маем
на скалах угнездиться,
друг дружку обнимая.

Над нами сокол кружит
в лазоревом просторе,
где неба полукружье
с дугой стакнулось моря.

И разве это мало,
чтобы на целом свете
одна лазурь осталась,
и моря шум, и ветер…

Дачное утро

1

лезешь за вишней и с шиферной крыши
мускулы ветра видишь и слышишь
гонит по кругу трамвая вагоны
зарослей волны катит по склону
в выцветший синий брызнув зеленый

2

после шагаешь сквозь рощу акаций
будет к ступням твоим сухо ласкаться
глина обрыва и радость для глаза —
скользкой волны виноградное мясо
дачное лето одесса таласса[17]

«… и на окнах в сад колышет…»

… и на окнах в сад колышет
ветер занавеси снов,
и, мне кажется, я слышу,
как по шиферу на крыше
бродят тени облаков…

Глициния

Живу теперь в столице я.
Здесь мало сини.
У нас цветет форзиция,
а там – глициния.

Она с обрыва свесит ветки,
как будто дар растущей веры,
неугомонных волн соседка,
зеленых, синих или серых.

Она цветки стряхнет на гальку,
точь-в-точь голодным – крохи хлеба,
оттенка мела или талька
когда под вечер станет небо.

Потом цветки утащит море
в минуту крепкого ненастья,
но никакого в этом горя
не будет, а одно лишь счастье.

Лиман

Заскрипит облаками, ветрами,
точно к морю за солью возы.
Затрепещет зеленое знамя
виноградной лозы.

Камышами зашепчут лиманы:
– Где-то рядом сады Гесперид.
И живая вода из-под крана
по корявой земле побежит.

«Это кто там средь ночи…»

Это кто там средь ночи
встал, высокого роста?
Чей там ропот грохочет,
заслоняющий звезды?

Это тополь, тоскуя,
ждет дождя проливного,
но сверкает всухую
гроза над Азовом.

«сквозь дымок ресторанчика сладкий…»