С мыслями о соблазнении

беспокойся. Чтобы стать публикуемым, писателю, помимо таланта, нужно

обладать двумя вещами: упорством и смелостью. Поверь, цветочек, оба этих

качества у тебя в избытке!

На этом он умолк, но Дейзи была так изумлена, что не могла придумать, что

сказать. Только что Себастьян описал ее саму и обстоятельства, в которых она

оказалась, с неведомой ей прежде стороны, так что только через несколько

секунд она, наконец, нашлась с ответом.

– Спасибо, – выдавила она.

Выпуская ее из рук, он казался почти смущенным этой вспышкой .

– Пожалуйста.

Подняв корзину для пикника, он продолжил путь, но Дейзи не двинулась с

места. Вместо этого она глядела ему вслед, а по губам ее медленно расползалась

улыбка, счастье, подобно солнечному свету, затопило ее изнутри. Люси, со

всеми ее хорошими манерами, достижениями и поклонниками, в жизни не

слышала таких речей. И Дейзи была сим чрезвычайно довольна.

Примечания:

[1] Нансук (франц. Nansouk) – легкая, тонкая хлопчатобумажная ткань, из

которой шьют нижнее и постельное белье.

Evelina 18.09.2014 10:39 » Глава 14

Перевод: Evelina

Редактирование: kerryvaya

Глава 14

Завоевывать недостаточно – надо научиться соблазнять.

Вольтер

Себастьян быстро шагал вниз по тропе, под каблуками ботинок хрустел гравий,

а в голове до сих пор звенели слова Дейзи.

Чтобы я смогла стать таким же великим писателем, как вы.

Осознание того, что она питает столь большие надежды в отношении него и

успеха их затеи, пугало Себастьяна до чертиков. Если он и мог чему-то ее

научить, то только тому, что не стоит связывать с писательством столь

грандиозные мечты. Сие занятие причудливо, жестоко и непредсказуемо, и

вовсе не из тех, на которые стоит возлагать чьи-то надежды или самооценку. А

еще он неимоверно злился, слушая, как она отзывается о себе, словно, кроме

писательского таланта, в ней нет ничего примечательного. Словно ее честность,

оптимизм и жизнерадостность не стоят и гроша. Что станется с ней, если

писательство погубит в ней все эти качества? Что будет, если она станет

похожей на него? Почему-то больно было, заглядывая в будущее, представлять

Дейзи этаким пресыщенным, видавшим виды циником, в которого превратился

он сам. А это произойдет, если она не будет осторожна и если никто не наставит

ее на верный путь.

Остановившись, он с отчаянным стоном прижал ладони ко лбу. Вся эта чушь с

наставничеством была лишь хитростью. Он не собирался заниматься им на

самом деле.

Хруст гравия заставил Себастьяна опустить руки и оглянуться через плечо.

Увидев, как Дейзи выходит из-за поворота, а солнечные лучи играют в

блестящих волосах, волосах, которые она даже не считала красивыми, он не

сдержался.

– Когда-то я был совсем, как вы, – произнес он, оборачиваясь. – Считал, что

писательство – это все, ради чего стоит жить. Думал с помощью него доказать

отцу и самому себе: я что-то значу не потому, что от рождения принадлежу к

определенному классу, не оттого, что мне судьбой уготовано стать следующим

графом Эвермором, но потому, что могу в чем-то достичь совершенства.

Подобно вам, я желал чего-то, что смогу назвать своим. В душе я ощущал

некую пустоту и полагал, что творчество ее заполнит. – Он глубоко вздохнул. –

Но этого не произошло. И не произойдет. Это невозможно.

Дейзи собралась ответить, но он ее опередил:

– Хотите быть писателем? Что ж, хорошо. Но не считайте сие занятие большим,

нежели оно на самом деле есть. Пишите, дабы поведать свою историю, и ни по

какой иной причине. С помощью него не достичь величия, это иллюзия. Только

ты начинаешь считать себя великим, как тут же скатываешься до

посредственности. Поверьте, уж я-то знаю. Откуда, думаете, взялась та

банальная безвкусица, о которой вы писали отзыв? Просто я считал себя

великим, когда на самом деле был всего лишь гордецом. Не позволяйте

писательству сделать с вами то, что оно сделало со мной. Не позволяйте ему

стать для вас всем. Потому как, только это произойдет, оно исчезнет без следа,

оставив вас ни с чем. Творчества недостаточно, чтобы наполнить вашу жизнь и

придать ей смысл. Для этого нужны иные вещи.

– Какие же?

Себастьян едва заметно улыбнулся.

– Не знаю, цветочек. И до сих пор ищу.

Они устроили пикник в тени огромного дуба, самого большого и старого дерева

в Эверморе. Себастьян рассказал, что его посадил первый граф Эвермор в 1692

году или около того.

За едой они почти не разговаривали, ибо каждый, по всей видимости, был занят

собственными мыслями. Дейзи не ведала, что у Себастьяна на уме, но сама она

размышляла о своих бесчисленных признаниях ему. Прежде она никому не

сознавалась в столь личных чувствах, даже Люси. Особенно Люси, ибо зависть

сестриной красоте и достижениям – черное и горькое чувство, которое Дейзи

отрицала и всячески пыталась задавить.

Но Себастьян выслушал ее ужасные признания, не моргнув глазом. По сути, он

воспринял ее зависть, как нечто вполне понятное и естественное.

При этой мысли Дейзи не смогла сдержать улыбку. В первую встречу с