С мыслями о соблазнении

выводком детишек. На ее глазах столько наших подруг вышли замуж, а она до

сих пор одна, и это приводит ее в ужас.

Себастьян расхохотался.

– А вы? Не используете свои связи, чтобы заполучить мужа? Любая на вашем

месте именно так бы и поступила.

– Подруги, разумеется, предлагали представить меня обществу. Но… – Дейзи

замолчала, подбирая слова. – Но мы, Меррики, слишком гордые и независимые.

Моя сестра, – добавила она, – стала настоящей деловой женщиной. Она владеет

агентством по найму, подбирает прислугу для зажиточных матрон, машинисток

для солиситорских контор и прочее в этом духе. Она весьма успешна.

Казалось, он видел ее насквозь.

– Вы ей завидуете, верно?

Споткнувшись, она остановилась.

– Да, – призналась она прежде, чем Себастьян успел ее остановить. – Это делает

меня ужасной?

– Нет, цветочек, – мягко произнес он, остановившись рядом. – Это делает вас

человеком.

Дейзи взглянула ему в лицо.

– Моя сестра – совершенство, – вдруг заговорила она. – Всегда говорит

правильные вещи и поступает правильно. Она преуспевает во всем, за что

берется. А еще она красавица. А я слишком высокая, слишком худая, да еще все

эти веснушки и волосы морковного цвета. Люси совсем на меня не похожа. У

нее как раз те золотистые волосы, по-детски голубые глаза и губы, подобные

бутону розы, о коих вы как-то упоминали. Она прекрасна. И вдобавок, тактична

и благовоспитанна. Она управляет процветающим делом и уже получила три

предложения руки и сердца. Три!

Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но Дейзи продолжала:

– К сожалению, я не обладаю ее умом, чтобы открыть дело. И мне двадцать

восемь, а я не получила ни единого предложения. У меня даже никогда не было

поклонника.

Ни одна здравомыслящая женщина не станет признаваться в подобных вещах,

особенно мужчине, и все-таки Дейзи не в силах была остановить хлынувшие

потоком слова.

– Вы были правы, сказав, что я не умею писать о романтике, потому что не знаю

как. И не то чтобы я хорошо образованна. Я не умею вышивать и играть на

фортепьяно. Не умею танцевать, рисовать, петь, я слишком прямолинейна и

слишком откровенна для умной беседы.

Выговорившись, Дейзи почувствовала себя легко, как никогда прежде. Не зря

говорят, будто признание – половина наказания.

– Я сменила с дюжину должностей, – продолжала она. – Служила гувернанткой,

машинисткой, телефонисткой, помощницей модистки, но меня неизменно

вышвыривали с каждого места работы, потому что я никак не научусь держать

язык за зубами. Вот почему я здесь и занимаюсь этим. Марлоу нанял меня,

чтобы помочь вам, и я отказываюсь подводить его. Я отказываюсь вылетать с

еще одной работы.

Она прижала ладонь к груди.

– И если я стану превосходным писателем, Марлоу опубликует мой роман. Если

он это сделает, у меня появится что-то свое, только мое собственное, некое

достижение, которое можно взять в руки и сказать: «Да, я сделала это». Вот

почему я так настойчиво толкаю вас написать вашу книгу и убеждаю научить

меня всему, что знаете, чтобы я смогла стать таким же великим писателем, как

вы. Хоть раз в жизни я хочу в чем-то преуспеть.

Уронив корзину для пикника, Себастьян заключил ее в объятия, с такой силой

притянув к себе, что Дейзи захлебнулась в потрясенном вздохе.

– Это самая нелепая чушь, какую я только слышал, – свирепо заявил он. – Я

ведь уже говорил, что ты чертовски привлекательная женщина. Боже, неужели

ты полагаешь, что я согласился бы вновь взяться за перо, если бы наградой за

мои мучения служили поцелуи дурнушки? Признай, я разбираюсь в женщинах,

ладно?

Она открыла рот, но он не дал ей вставить слово.

– Если я еще раз услышу, как ты поносишь свои изумительные веснушки или

эти роскошные волосы, – продолжал он, – то сорвусь и разобью себе голову об

стену. Не хочу умалять обаяние твоей сестры, но, полагаю, те брачные

предложения она получила не невзирая на свое процветающее дело, а благодаря

ему. Как я уже говорил, большинство мужчин эгоистичны, а некоторые, жаль

признавать, вдобавок жадны и ленивы. Найдется немало таких, кто будет

счастлив через женитьбу прибрать к рукам успешное дело, нежели построить

его тяжким трудом.

Он умолк, чтобы перевести дух, затем продолжил:

– Что же до светских манер, я знал дюжины хорошо воспитанных женщин. Я

был окружен ими всю свою жизнь, и да, они умеют вышивать, петь и рисовать,

но что касается интеллигентных бесед, у большинства из них все мысли

уместятся в наперстке! Кроме того, ты жила в меблированных комнатах для

женщин, сама зарабатывала себе на жизнь и писала книги. Гувернантка?

Помощница модистки? Единственная причина, по которой у твоей двери не

выстроился целый ряд поклонников, проста. Ты не встречала мужчин. Между

прочим, к занятию писательством это тоже относится, так что хватит

жаловаться. Просто ты большую часть времени проводишь в одиночестве. А раз

уж мы об этом заговорили, позволь добавить, что ты и без того уже хороший

автор и тебе не нужен никакой издатель, дабы облечь свои слова в кожаную

обложку, чтобы это доказать. Но если ты чувствуешь потребность быть

опубликованной, дабы ощутить себя по-настоящему успешной женщиной, не