С надеждой на смерть

Сообщение на его служебном телефоне, сообщение, которое он так и не получил. Женщина не назвала своего имени, но Шейла знала, что это Камилла. Она узнала бы этот голос где угодно. Она скулила, раз за разом повторяла, что сожалеет о том, как обращалась с ним в прошлом, но сейчас он ей нужен. Что больше нет никого, к кому она могла бы обратиться, никого, кто мог бы помочь, никого, кроме него. Что времени не так много… Скоро будет слишком поздно… слишком поздно, чтобы «все устроить»…

Конечно, она знала, что имела в виду эта маленькая шлюшка. Она в очередной раз залетела, не так ли? Что ж, Найджел не станет тратить их с трудом заработанные деньги, помогая ей, – во всяком случае, она ему не позволит. Не в этот раз. Ведь это даже не его ребенок. Поэтому она просто нажала «Стереть». Но не забыла – и годы спустя, когда эта история начала всплывать, ее мучил вопрос. Потому что она была почти уверена, что это было тем летом, летом 1997 года, как раз в то время, когда эта шлюха, должно быть, поняла, что беременна этим ребенком. Тем, которого она потом якобы убила. Шейла не чувствовала себя виноватой – о нет, эта дура заслужила все, что ей досталось, – но ей все равно не давал покоя вопрос. Потому что, услышь тогда Найджел это сообщение, ничего бы этого не произошло. Камилла просто сделала бы очередной аборт, и этим все закончилось бы. Ни пропавшего ребенка, ни скандала, ни суда. Никаких преследований со стороны прессы, никакого гребаного «Нетфликса». И никакого инфаркта?

Может, да.

А может, и нет.

Она откидывается на подушки и закрывает глаза.

Это не имеет значения.

Никакого.

Ничего из этого не имеет значения.

Уже нет.

* * *

Адам Фаули

27 октября

08:35

На линии задержка. Международной линии.

– Инспектор Фаули, не так ли?

Мужской голос. Акцент. Я по части акцентов полный лох, как Алекс не перестает мне повторять. Но это точно не американец. Скорее Южное полушарие… Новозеландец? Австралиец?

– Мой друг видел ваше интервью на Би-би-си.

Я чувствую, как во мне шевельнулся интерес.

– Неужели?

– Все дело в том фото, и, конечно, когда я его увидел… В общем, я подумал, что, может, и правда…

– Боюсь, я не понимаю вас, мистер, э-э-э…

Быстрый смешок.

– Извините, это как раз то, из-за чего весь сыр-бор. Честно говоря, я все еще пытаюсь врубиться.

– Во что именно…

– Кажется, я знал Камиллу… в свое время. Извините, да, мое имя. Меня зовут Тинус, но для всех я просто Тин. Тин Беккер.

* * *

Хлоя появляется через несколько минут после Эв. Она выглядит так же, как и всегда: опрятно и профессионально. Только слабые тени под глазами что-то выдают. Эв пару секунд наблюдает за ней и видит, как Картер встает и подходит, чтобы поговорить с ней, но остается в пролете. Она быстро проходит мимо него и идет повесить пальто.

Хансен, очевидно, тоже что-то заметил и бросает Эв вопросительный взгляд. Но она в качестве ответа лишь слегка качает головой: мол, не лезь не в свои дела.

Когда через несколько минут она подходит к кофеварке, Гис уже там. Он улыбается ей и помешивает в стаканчике чай.

– Итак, – спокойно говорит сержант, – ты решила рассказать мне о том, что происходит?

* * *

Адам Фаули

27 октября

10:15

С уверенностью могу сказать: это первый и единственный допрос в полиции, который я провел по «Скайпу». Ну а что еще делать, если свидетель в Кейптауне. Видите, я же говорил, что лох по части акцентов…

Тин Беккер совсем не похож на фоторобот, который Камилла Роуэн дала Южной Мерсии в 2003 году, зато он пугающе похож на человека с камеры видеонаблюдения на оксфордской железнодорожной станции. Видеть эти кадры для него, должно быть, было сродни тому, как если бы он увидел себя самого в далеком 1997 году, когда в течение года после окончания школы скитался по Европе, включая три месяца пребывания в Великобритании, где работал в пабе. Хотя это была не «Голова короля», как сказала Роуэн, а «Королевский герб». И, я держу пари, с ее стороны это не был провал памяти: все та же старая схема – ее ложь мучительно близка к правде, но в решающий момент отклоняется в сторону. Паб, Бейкер, – так похоже, однако совсем не то же самое. Но, даже знай Южная Мерсия настоящее имя Тина, сомневаюсь, что они бы его нашли. Он покинул Великобританию через месяц после того, как провел две ночи с Камиллой, и к тому времени, когда дело разгорелось, был сушефом в безумно дорогом спа-центре в дебрях Британской Колумбии, где тогда не было вай-фая. Тин говорит мне, что она сказала ему, что была на таблетках, и если б он знал о ребенке, он бы что-нибудь сделал, как-то помог ей, даже вернулся бы. И, похоже, он говорит правду. Есть в нем обезоруживающая мальчишеская откровенность – даже на его пятом десятке, – и ее не могут скрыть даже помехи видеосвязи. И когда он говорит мне, что всегда хотел стать отцом, но этого так и не произошло, а теперь он узнал о ребенке, да вот только уже слишком поздно, в его голосе слышится дрожь, и я знаю, что вряд ли он притворяется.

Кому это знать, как не мне.

* * *